У меня пересохло в горле, выражение его лица стало серьезным, когда он подошел ближе к кровати.

Он остановился прямо у края, затем сказал: — Иди сюда.

Не теряя ни секунды, я встала на колени и пополза, пока не оказалась прямо перед ним.

Лукас посмотрел на меня, что-то сломалось, смягчилось. Тыльная сторона его пальцев коснулась моей щеки, и он сказал: — Весь этот розовый цвет покрывает твою кожу. Eres preciosa(исп. ты прекрасна), — он придвинулся ближе, наклонив лицо, чтобы встретиться со мной глазами. — Я умираю от желания увидеть, как низко он распространяется.

Сидя на коленях, я вытянула руки вверх. Давая ему зеленый свет.

Лукас без колебаний принял мое предложение и стянул мою футболку через голову.

Прерывистое дыхание сорвалось с его губ, когда его глаза блуждали вверх и вниз по моему телу. Любуясь моей обнаженной грудью.

— Me robas el sentido, — пробормотал он. — У меня от тебя перехватывает дыхание.

Я потянулась к нему, очень нежно положила ладони ему на грудь, а затем провела ими вниз, запоминая теплую и упругую кожу под кончиками пальцев. Запечатлевая все это в памяти. И когда мои руки добрались до пояса его джинсов, я наклонилась, касаясь губами центра его груди. Затем я прижала их к его сердцу. Затем прошлась по его ребрам, близко к татуировкам, которыми была окрашена его кожа, и, не думая об этом, запечатлела поцелуй открытым ртом на гребне волны, позволяя своему языку обвести красивый рисунок.

Живот Лукаса сжался, напрягся, и я почувствовала, как он задрожал под моим языком.

Я посмотрела на него, признание выскользнуло само собой.

— Я хотела сделать это с тех пор, как увидела ее в первый раз.

С его губ сорвался стон, и в следующее мгновение я осознала, что он притянул меня к себе и завладел моим ртом.

Когда он прервал поцелуй, он прохрипел: — Ты фантазировала об этом? Со мной?

Кивок.

— Каждый день. Каждую ночь перед сном. Каждый раз, когда я закрывала глаза.

Он резко выдохнул.

— Что еще ты представляла сделать со мной?

Я провела руками по поясу его джинсов, затем позволила своим большим пальцам провести по выемкам на его бедрах, наконец, вернув пальцы к пуговице и услышав его шипение.

— Сегодня, когда я застала тебя в душе, — сказала я, делая над собой усилие и чувствуя исходящий от него сильный жар. — Я хотела, чтобы это была моя рука. Или мой рот.

Бедра Лукаса дернулись вверх, что, как я знала, было рефлексом.

Я посмотрела на него и добавила: — Я хотела, чтобы ты кончил в меня.

Его руки коснулись моего лица, пальцы запутались в моих волосах, пока я расстегивала молнию.

Я обхватила его рукой через натянутую ткань его черных боксеров, и Лукас с шипением выдохнул.

— Тебе понравилось смотреть, как я удовлетворяю себя, — сказал он, двигаясь против моей руки. — Но ты хотела бы, чтобы это была ты.

Я кивнула головой.

Его пальцы сильнее вцепились в мои волосы.

— Возьми меня и покажи, как это делается.

Я стянула с него боксеры, облизывая губы при виде того, как он высвобождается. Не думая об этом, я сомкнула руку вокруг его длины, очень медленно поглаживая его вверх и вниз, желая доставить ему удовольствие. Заставить его чувствовать себя хорошо. Лучше, чем хорошо.

В груди Лукаса раздалось рычание, его спина выгнулась назад.

— Еще раз, — потребовал он. — Сильнее, preciosa. Не стесняйся.

Я повиновалась, сильно обхватывая его и увидев, как он набухает в моей руке.

У него вырвался еще один стон, на этот раз громкий и короткий, и это было моим последним предупреждением, прежде чем руки Лукаса оставили мои волосы и легли мне на плечи, возвращая меня на середину кровати.

— Хватит играть, — сказал он, его руки опустились по бокам от моей головы, и он крепко поцеловал меня.

Затем его рот скользнул вниз по моему телу, а зубы вцепились в мои пижамные шорты. Быстрым движением я оказалась в одних трусиках, а голова Лукаса оказалась прямо над моими бедрами. Его рот прошелся по шву нижнего белья, зубы царапали ткань, а моя спина выгнулась от прикосновения. Моя голова закружилась.

— Лукас, — выдохнула я, почти тут же кончая.

Его язык задел мой клитор через тонкую ткань, прикрывающую меня. Затем он отодвинул трусики в сторону, открывая всю мою влажность и погружаясь в мою плоть.

— О Боже, — застонала я. И когда он продолжил, я могла только повторять это снова и снова. — О Боже.

Я почувствовала, как его голос коснулся моей кожи.

— Не Бог, — сказал он, прежде чем снова войти в меня своим языком. — А Лукас.

Я застонала, и его руки раздвинули мои колени, ладони опустились на внутреннюю сторону моих бедер и, убедившись, что я держу их открытыми, его язык снова спустился вниз.

— Скажи это.

Издав стон, я приподняла бедра.