Два из трех коридоров выглядели заброшенными и пустыми. Под ногами хлюпала вода, она была повсюду. Воздух пронизывала сырость, от которой мои волосы, и так безнадежные, начинали виться упрямыми кудряшками. Я перехватила их плотнее резинкой, заправляя за воротник. Не хватало еще зацепиться прядью за какую-нибудь гадость и остаться без скальпа.

Пока я размышляла, в какую сторону лучше двинуться, Виллан достал амулет. Такие на рынках продавались, когда я в первый класс пошла. Темный металл, который создавал иллюзию состаренного серебра, и яркий камень в самой середине. Дедушка скупал их горстями, по моей просьбе. Детское воображение в те времена добавляло амулетам стоимостью в десяток рублей магическую суть, волшебное содержание. Детство ушло, а амулеты, которые я хранила в обувной коробке, потеряли свое очарование. Но то были безделушки, дешевые подделки, в руках Виллана я видела сосредоточение истинной силы.

– Не знаю, пробьет ли поисковый зов через такие толстенные стены, - амулет, зажатый в пальцах, пульсировал, и пульсация ощущалась даже на расстоянии. Она проникала в кости и кровь, подстраивалась под сердцебиение, которое двоилось, подчиняясь чужому ритму.

Айден шагнул в один из тоннелей, проводя ладонью по камням:

– Пауны не любят пыль. Попробуй второй и третий.

Второй рыцарь пожал плечами, доверяя чутью капитана. При приближении к тоннелю, камень начал светиться, вторя пульсации, которую я почувствовала раньше. Он был словно маяк, предназначенный не для помощи морякам, заблудившимся среди высоких волн, а для розыска пути, по которому можно спастись.

Амулет покачивался на тонкой, серебряной цепочке, которая извивалась в руках Виллана, как живая. Она юркой серебристой змейкой пыталась ускользнуть, сбежать, но рыцарь удерживал ее, не обращая внимания на подобные выкрутасы.

Камень моргнул, когда Виллан зашел в проход и поднял руку с амулетом в воздух. И свечение, бывшее колючим и злым еще мгновение назад, погасло с нежным звуком. Цепочка тоже успокоилась, повиснув в пальцах мужчины безжизненной и пустой вещью.

Паун, который находился ближе к нам, дернулся, раскидывая обессиленные лапы еще шире. Слабое шипение вырвалось сквозь челюсти, и яд закапал активнее. Конечности, заросшие колючими короткими волосками, дрогнули, затем еще раз, будто мышцы, которые приводили их в движение, скидывали морок магического сна и по чуть-чуть дегустировали собственную мощь. Черные, застывшие бусины глаз, покрытые мерзкой на вид пленкой, заметались из стороны в сторону; паун зашипел громче, но силы еще не вернулись. Не знаю, каково у паунов было с обонянием, но его явно злила больше собственная беспомощность, а не наше присутствие. Очнувшийся монстр был слепее новорожденного котенка.

– Они просыпаются. Быстрее, чем я планировал, - нахмурился Айден. – Поторопись.

– Нам сюда, - Виллан махнул рукой, скрываясь в крайнем из проходов, и мы, ни минуты не раздумывая, нырнули в тоннель вслед за ним.

Малые размеры клетки способствовали тому, что приходилось сидеть, сгорбившись, уткнувшись лицом в собственные колени. Не знаю, для кого готовились казематы, но если уж мне пришлось нелегко, то Айден и Виллан изрядно нахлебались неудобств. Наши камеры располагались рядом, разделенные прутьями из паутины, толстой и липкой.

– Можно я не буду говорить «Я же говорила!», - в тишине мой голос звонко разнесся по пещере, куда пауны привели нас, связанных и беспомощных, и бросили в клетки. Айден промолчал, считая ниже собственного достоинства признавать ошибки, которые привели к позорному провалу. Хотя, его вины там было чуть-чуть, самую каплю. Больше всех напортачил Виллан, когда… Ох, как же он напортачил! И было бы не так обидно, но я ведь, и правда, говорила!

Я пошевелилась, чувствуя, как затекли и онемели ноги. Развернуться было решительно негде, а потому я сдвинулась влево, пристраивая голову на камне. Спать хотелось с невероятной силой; усталость не давала соображать, поэтому все события, происходившие с нами после входа в тоннель, я воспринимала будто через призму замедленного действия.

Синие тени, преследовавшие нас на протяжении пути, сначала походили на наши собственные силуэты, но время шло и они становились объемными, каждое их движение отзывалось шорохами и скрипом.

– Нам следует повернуть назад, - я пыталась не поддаваться панике, но воображение рисовало громадных паунов, нависших над нами. Готова была поклясться, что различаю в воздухе запах их яда: кисловатый с приторными нотками гнили, словно аромат залежалых мандаринов, забытых в дальнем углу кухни после празднования нового года.

– Не глупи, - оборвал меня Айден, подталкивая в спину, - нам осталось всего ничего идти.

– Я никуда не пойду, - истерические нотки все-таки проклюнулись в голосе, когда я попыталась отпихнуть в сторону Советника и вернуться назад. – Они идут!

– Кто идет? – Виллан обернулся, не замечая, как из темноты, заслоняя путь, вырастает громадина: этот паун был гораздо больше тех, что встретились нам на пути раньше. Опираясь на все восемь ног, расставленных в агрессивной стойке, он наклонился вперед. Жало ходило ходуном, выцеливая наиболее уязвимую жертву для атаки. Я зажала рот руками, чтобы заглушить крик: даже будучи поглощенной паникой и ужасом, старалась контролировать движения. Я не знала, как отреагирует паун на крик, может быть, для него это станет точкой отсчета, и Виллан получит удар острым, ядовитым жалом в живот?

Остальное было как в фильме: Виллан обернулся, увидев ужас в моих глазах и Айдена, который замер на месте, удерживая меня обеими руками, и встретился лицом к лицу с разъяренным пауком. С тыла, перебирая лапами, уже спешила тройка паунов чуть поменьше.

– Мы пришли с миром, - побледнев, Виллан выставил вперед ладони, демонстрируя безоружность, но, кажется, пауна-гиганта его поведение не удовлетворило. Обладали ли они интеллектом? У меня не было возможности спросить, но какое-то подобие иерархии у них, все же, было: те, кто окружали со спины, подобострастно склонялись перед громилой, щелкая челюстями, как будто в попытке присягнуть на верность. Тот взирал на нас и своих миньонов сверху вниз и скрежетал клыками. Минута тянулась за минутой, а затем паун развернулся и шагнул в темноту. Те, что помельче, зашипели, задевая друг друга мохнатыми лапами, и стали теснить нас вперед. Трудно сопротивляться, когда у тебя над ухом то и дело раздается ядовитое шипение, побуждающее двигаться навстречу собственной гибели.