Шрифт:
И настолько заунывные, что самому выть хочется.
— И ты им рассказываешь героические, чтобы от них их услышать, — поддел Герреро.
— Нет, ну я знаю, что им рассказывать. Я не буду болтать о том, что мне важно узнать от них.
— А что важно-то?
— Только лишь два вопроса. Уязвимость Лошадины — раз. И логово — это два. Потому что под Адским-то Пальцем нет никакого логова!..
— Ну и что? Она там отдыхает. Именно там.
— Да и пусть отдыхает! Но где у неё артефакт?
5
Адский-то Палец нашли. Нашли следы от Лошадины. Точно, она здесь бывает. Спит. Штука в том, что спит она стоя. Получается, гнездо ей даром не нужно. Как и нормальным земным лошадям.
Олаф ему говорил:
— Ну, сам посуди. Зачем ей гнездо, Лошадине? Бегает ежедневно на огромные расстояния. Вот когда убегает, как ей то гнездо защитить?
А Родригес:
— Так зачем прибегает к камню?
Олаф — он, видимо, прав. Он как раз был в Джерихоне, консультировался по Лошадине там с Альваресом. Ну а тот, даром, что бывший космогатор, здесь уже, на Эр-Мангали, много чего перенял у покойного Гринчестера. Вот Гринчестер — тот был настоящим ксенозоологом, не чета самозванцу Каю.
Любопытный мог выйти «испорченный телефон». Что-то когда-то Гринчестер поведал Альваресу, тот передал это Олафу, Олаф — Бенито… Впрочем, Родригес чувствовал: сказано всё справедливо.
…В этом вопросе Альваресу можно и доверять.
…Или нельзя ни в каком?
…Нет. Не дурак он так глупо палиться!
Значит, правы Альварес и Олаф, что нет гнезда.
Но и Бенито прав: что ж она к камню бегает…
Но с другой стороны, Адский Палец не артефакт. Просто большущий камень такой дурацкий.
6
И второе. Про уязвимость. Почему-то Бенито кажется, что всего уязвимей у твари её… спина.
А по Олафу и Альваресу это попросту дичь полнейшая! Никакая, мол, не спина; у всех тварей спина — защита, вот живот — это дело другое, ведь живот уязвим у всех.
Так им кажется. А Родригесу — всё же иначе.
Потому он и ждал в той пивнушке у Дальней шахты, что хоть кто-то ему расскажет, что герой поражал Лошадину — так в какую же её часть?
Что поделаешь! Очень хотелось бы подтвердить интуицию. Об уязвимой спине, а не, скажем, пятке.
Но легендарный фольклор рудокопов из Дальней шахты говорил об одном: никаких уязвимостей нет! Никаких щелей в обороне.
На ногах, животе — кожа толстая, как броня. Бластер не берёт!
Пяток у твари нет, есть копыта. Но копыта неуязвимы, потому уязвляют всех. Чтоб она уязвимым местом, да вдруг топталась.
А спина… Ну с чего бы спина? Ведь не может же там быть слабо!
Но, конечно, про спину неточно, никому не взбрело проверять.
7
Жаль, что гнезда не нашли, ведь Бенито наметил и план, как убить Лошадину, да ещё и договорился об экипировке. Что же её, отдавать? А тварь пусть живёт?
— Слушай, Бенито, — ему посоветовал Трентон, — стоит убить чудовище! А логово — дальше искать.
Этот совет пришёлся весьма даже кстати.
— Ладно, — сказал он, — буду людей собирать.
Люди — обычный состав. Олаф, Трентон, Геррето, Сантьяго. Ну и Родригес — куда же он сам без себя?
Погрузились они в вездеход, но особый: с выдвижной лестницей. Метров на десять она выдвигалась, а дальше не надо. Важно, что точно не ниже Адского пальца.
В общем, добрались. Вылезли все на камень — и там, на вершине, приладили экипировку: «кошки» стальные Родригесу на руки и на ноги. Между прочим, одна из новейших моделей для ксеноальпинизма. Мало того, что «кошки» и так здорово цепкие — там же ещё выдвигаются когти где-то на метр.
Вроде, готово. Всё сделано. Можно оставить Бенито, а всем остальным спускаться. Ведь по прикидкам, явление чудища стоило ждать через пару часов. А от неё ведь исходит злой депрессивный фон — явное показанье к тому, чтобы незанятым людям подальше уехать.
И, вроде, спустились. Но, прежде, чем уезжать, что-то на них накатило: принялись исповедоваться.
8
Исповедальный мотив первым ввернул водитель.
Олаф молвил:
— Бенито, прости, ради Космоса. Я тебя обворовываю.
— Да ну ладно… Со всяким бывает…
— И ещё! Я сидел в подвале… Ну, под Башней Учёных, помнишь? Ну так с Диасом и Маданесом у меня был договорняк…
Стоило Родригесу перевести дух от услышанного, а тут новое откровение: