Венька сразу и не сообразил, что произошло.

Все повскакали со своих мест, как будто им кипятком под зад плеснули, и уставились на вошедшего в избу сердитого дяденьку.

Дяденька этот был черноус и чернобров. На голове имел фетровую шляпу. Одет был в серый костюм с фиолетовой рубашкой. Под мышкой держал пухлый кожаный портфель.

В общем, дяденька как дяденька. Обыкновенный – хоть и сердит. Одно только непонятно - как он в дом-то попал? Неужто Добрыня входную дверь запереть забыл, когда крыльцо починял после Матрёниного посадочного манёвра?

Как бы то ни было, начали его за стол приглашать, всякие разные блюда предлагать и вообще ублажать, кто чем может.

Добрыня с поклоном пододвинул ему стул. Бабка Матрёна шляпу приняла и держала её на вытянутых руках, как большую драгоценность. Фима, как всегда, подкладывала, подносила, подливала и чистое полотенце протягивала – чтобы рот утереть. А если понадобится, то и нос заодно.

– Тебя, я знаю, Вениамином Ивановичем зовут, и проживаешь ты здесь без прописки, - немного наевшись и откинувшись вальяжно на стуле, дяденька ткнул в Веньку указующим пальцем, - А я Афанасий Горыныч буду. Слыхал?

– Вы-ы-ы?! – ахнул Венька, - Горы-ы-ыныч?!

– Ну, да, - небрежно поковыряв в зубах и повертев в пальцах зубочистку, кивнул серый дяденька, - Дед.

– Какой же вы дед? – ещё больше удивился Венька.

Дяденька был, конечно, не молод. Но не так уж и стар, даже по Венькиным меркам. Лет ему было, наверное, тридцать. От силы – сорок пять. У него, по всему видать, и детей-то пока ещё не народилось.

– Дед – это фамилия, - деловито откашлявшись, объяснил Веньке гость, - Афанасий – имя. Горыныч – отчество. Представляю здесь местную администрацию в качестве её головы. Ещё вопросы будут?

Вопросов у Веньки была масса. И про странное отчество. И про фамилию. И, главное, про голову. Вернее, про три головы. Где они? Куда он их спрятал? Или Пантелеймон всё наврал? Но задавать такие вопросы Венька постеснялся. Неудобно было как-то при всех. Потому и промолчал предусмотрительно.

– А у меня вопросы будут! Касается всех!!!

Афанасий Горыныч отодвинул решительным жестом опустевшую тарелку, встал из-за стола, сверкнул тёмными глазами и грозно нахмурил чёрные, как вороново крыло, брови.

– Что тут у вас за собрание?! И почему ничего со мной заранее не согласовано и на административной комиссии по протоколу не утверждено?! Где заключение сан-мед-вет-под-вот-как-экспертизы?! Кто разрешил?! Почему не подали заявку?! Где справка с моей заверенной подписью и гербовой печатью?!

Все сидели, опустив глаза, и ковыряли ногами половицы.

– Разгоню я вас всех! Всех до одного! Совсем распустились! За разрешениями на полёты не приходят! Летают, понимаешь, куда их душа пожелает! Дорогу в канцелярию забыли! Я вас за эти полёты оштрафую! Арестую!! Лицензии лишу!!!

Горыныч ещё раз сверкнул глазами, в гробовой тишине промаршировал через всю горницу в обнимку с портфелем и исчез за печкой.

Глава 25. Три головы и цистерна чернил.

С полминуты в горнице было тихо. Потом из-за печки раздался стук. Потом Горыныч чем-то там поскрипел. Потопал очень громко. Крикнул «ать-два!». И вышел совершенно другим человеком. Волосы у него теперь были белёсые, как сноп соломы. Брови выгоревшие. Глаза лучистые, добрые и голубые, словно незабудки.

«Что ж это такое у них тут творится?! – ужаснулся Венька, - У одной, как в калейдоскопе, личность меняется. У другого – целая, как бы это сказать… голова!».

– Родной мой народ! – произнёс обновлённый Горыныч ласковым, улыбающимся ртом и раскинул как бы для объятий руки, - Что ж это вы? Дорогу в свою любимую канцелярию забыли? Или боитесь чего? Знаете ведь, как я к вам отечески отношусь! Всё вам разрешу, всё подпишу, печатей нашлёпаю и справки выдам, какие захотите. Приходите за справками! Торопитесь, налетайте!! Я жду вас, мой народ!!!

Народ безмолвствовал. Только Нюра прокралась к Веньке на плечо и шепнула тихонько ему в самое ухо:

– В канцелярию в прошлом месяце чистой бумаги завезли - целый самосвал. И чернил полную цистерну. Надо ж ему теперь всё это как-то оприходовать, израсходовать и перед начальством о проделанной работе отчитаться. Вот он и придумал – бумагу с чернилами на всякие разрешения и лицензии изводить. И всем на что ни попадя справки с печатью выдавать. На полёты, охоту, отдых, работу, урожай, неурожай, дым из трубы, ловлю бабочек и блох…