Следующим в череде потенциальных друзей являлся мальчик по имени Михаил, имеющий во дворе прозвище Медвежонок. Он был выше меня ростом, а также имел темно-русые волосы и плотное строение тела, за что и получил свое интересное прозвище. С ним я нормально общался, часто гулял, когда встречались во дворе и играл в компьютерные игры. Когда он куда-то уехал, он оставил именно меня присматривать за его черным котом в квартире, и я раз в несколько дней ходил и кормил его, заодно играя с ним, чтобы пушистый не скучал. Но, несмотря на все это, особо больших и значимых общих интересов у нас не было. И хотя он также помогал мне с собирательством монет, и даже радиоуправляемую машинку в виде рыжего суперкара Lamborghini подарил на праздник дня рождения, общались мы нескладно. Вновь общих интересов у нас не находилось. Я стал все реже видеть его на улице, пока не стал встречать его всего пару раз за все лето. Мы совсем перестали общаться сами по себе, а когда я иногда встречал его вновь, мы уже не перекидывались приветствием – дружба наша попросту растворилась.

Я пытался дружить с еще одной девочкой по имени Анастасия. Кроме ее небольшого роста, светлых волос и небольшого лишнего веса я помнил ее только потому, что она на день рождения подарила мне купюру достоинством пять долларов. Она была очень скромной, и из-за того, что во дворе она появлялась очень редко, дружба с ней не сформировалась. Был и мальчишка, имя которого Алексей. Высоковатый и добрый мальчик составлял мне дворовую компанию, но с ним я также особо не сдружился. Хотя он и позволил совершить свой первый в жизни обмен коллекционными деньгами, он также не имел схожих со мною интересов, и подобно Кириллу, уже пригрел свое место в личной дружеской компании, и по итогу общение стремительно сокращалось, пока не сошло на нет.

Это те случаи, когда мои дружеские отношения длились больше месяца. На протяжении года я продолжал здороваться с самыми разными детьми, играть с ними, но все это ограничивалось только игрой во дворе. Конечно, я вспоминал еще нескольких детей, с которыми я старался дружить, но их имена не сохранились, да и дружба наша быстро прекратилась. В общей сложности, я знал около двадцати детей, но ни один из них не стал моим хорошим другом – с одними я не находил общих увлечений, другие являлись врединами и нехорошими людьми, третьи уже установленный дружеский круг не нарушали, и новеньких не принимали. Позволялось утверждать, что успехи все-таки имелись, ведь я мог выйти во двор и присоединиться практически к любой массовой игре, как, например, в "Пали-пали" – варианте пряток, в которых водящему предстояло не только найти спрятавшихся, но и заметив кого-то вернуться к условному старту и прокричать: «Пали-пали!» и имя найденного, а другим участникам игры следовало до того, как водящий заявит о том, что нашел их, успеть выбраться из укрытия, добежать до старта и крикнуть: «Пали-пали я!». Следующим водящим становился тот, кого нашли первым. Кто-то хитрил настолько, что говорил: «Пали-пали я!», в самом начале игры, буквально вставая за спиной водящего и быстрее, чем тот среагирует, касались стартового фонарного столба. Но кто-то весьма хорошо прятался, оставаясь необнаруженным всю игру, и водящему приходилось сдаваться. В подобных играх я, как уже знакомый всем участвующим, не становился излишним, и играл наравне со всеми. Но как бы я не старался я так и не нашел себе постоянных друзей, с которыми стабильно бы общался и держал дружеские связи. Учитывая мою открытость, дружелюбность и веселость, я не понимал, почему так получается, отчего я довольно часто грустил.

В феврале две тысячи двенадцатого года в нашей семье произошло пополнение. Нет – брат или сестра у меня не появились, но появилась кошка. Лариса Набатова давно хотела стать хозяйкой этого милого и пушистого создания, и как уж тут отказать. И все бы ничего, если бы не одна весьма серьезная проблема, являвшейся самым главным изъяном моего здоровья – мучительная и безумно раздражающая аллергия на кошек и собак.

То, что у меня аллергия на животных было давно известным и печальным фактом, который не давал мне в полной мере гладить, тискать и обнимать пушистых друзей. Аллергии на цветы, пыльцу или еду вроде орехов или молока у меня отсутствовали, но на животных, которых я любил порой больше, чем людей, имелась. Причем любопытно, что когда я маленький еще играл с кошкой Гертой, то все было в порядке – аллергия или хоть малейшие недомогания не проявлялись. Странная реакция иммунитета дала о себе знать неожиданно, и страдал от нее я очень сильно. Особенно я чувствовал себя плохо, когда мы привозили кошку Лиску в Новогрудинина – она ехала с нами в машине на заднем сиденье, где сидел и я, и пока мы ехали я постоянно чихал, моя кожа розовела и зудела, а глаза краснели и слезились. Казалось, что эта пытка никогда не кончится, и даже нахождение в одной комнате с кошкой становилось невыносимым, поэтому почти сразу Лиску, которая ранее часто сидела на лестнице в гостиной, переселили в прихожую, где она жила следующие годы. В замкнутом помещении, проветриваемом только при открытом окне и входной двери, не то, что гладить животное, а дышать воздухом, полным аллергенов, было страшно. Повсюду витали частицы ее шерсти, слюны и мочи из лотка, что вынуждало меня быстро проходить это место с задержанным дыханием и почти закрытыми глазами, так как хватало всего нескольких минут, чтобы расчихаться и чесать покрасневшие глаза весь следующий час. Способствовали этому и аллергены, оставшиеся на одежде других людей, проходивших мимо меня, так что стоило мне почувствовать недомогание, становилось понятно – кто-то, погладив кошку или собаку, не вымыл руки или не снял одежду, на которой осталась их шерсть.

Сам факт внезапного сбоя моего организма не давал покоя многим. О точных причинах разумеется никто не знал, но на памяти Ларисы Набатовой имелся лишь один случай, вероятно, способствовавший этому – во время очередной пробы против туберкулеза проставлявшая прививку врач как-то неправильно осуществила введение под кожу дозы препарата, и решила второй попыткой скорректировать его, используя ту же самую иглу на шприце. Как вообще врач посмела нарушить столь элементарный медицинский принцип является большим вопросом, но, вероятно, именно переставшая быть стерильной, да еще и поврежденная игла стала причиной нарушения моего иммунитета, которая мало того, что привела к большей папуле, чем обычно она бывает, но еще и сделала неприятный подарок в виде аллергической реакции на совершенно безобидную шерсть или слюну животных. В такую теорию верится с большим трудом, и я полагал, что все куда проще – организм сумел адаптироваться и выработать защиту только к тем животным, что непосредственно находились рядом со мной с самого рождения и раннего детства, а ко всем остальным животным из другого быта и других условий, организм уже относился как к врагу, и запускал защитную реакцию.

Лариса и Ленар Набатовы предполагали, что с помощью контактов с источником проблемы и постепенной адаптацией мой организм привыкнет и аллергия будет побеждена. Они приобрели британскую вислоухую кошку, которую назвали Мышкой из-за ее маленького размера и серого окраса. Продолжая придерживаться метода родителей, я контактировал с ней примерно месяц, или около того. Кошка жила в спальне родителей и ела на кухне, а в мою комнату ее старались не пускать, советуя как можно чаще убираться в квартире и как можно чаще мыть руки. Но спустя время, у меня начались серьезные проблемы – я не мог набрать полную грудь воздуха, ощущая какое-то давление. Дышал я нормально, но вдохнуть много воздуха не имел физической возможности. Сначала я считал, что это вполне естественно, но когда это не проходило, а только усиливалось, я не стал молчать, и тут же все рассказал Набатовым. Серьезных осложнений уже не было, но тогда стало ясно, что помощь врача здесь не помешает, и потому для меня впервые вызвали скорую медицинскую помочь, чтобы выездной врач обследовал меня и сказал, что нам нужно делать, чтобы я случайно не задохнулся во сне, и в целом никаких других печальных последствий не возникло. Выяснилось, что не все так плохо, но могло быть гораздо хуже, если бы мы медлили или надеялись, что явление временное – у меня развилась бронхиальная астма. Кошку Мышку в срочном порядке пришлось продать другому человеку, а меня посадили на домашнее лечение в течение двух месяцев с помощью небулайзера. Это была большая белая коробка овальной формы с трубкой и прозрачной емкостью, куда наливалось жидкое лекарство. Аппарат магическим образом превращал его в пар, а я в течение около десяти или пятнадцати минут несколько раз в день сидел и вдыхал лекарство для очищения своих легких. Лечение прошло успешно, и больше таких неприятных последствий аллергии не происходило, но эта ситуация однозначно дала уяснить, что никаким обычным контактом с ее источником и словами: «А вдруг привыкнешь», проблема не решится.

Лето две тысячи двенадцатого года стало особенным, поскольку в этом году я с Ларисой и Ленаром Набатовыми впервые отправились путешествовать за границу. Настало время покинуть родную страну, чтобы изучать новые.

Мне точно неизвестно почему, как и каким образом Ленар и Лариса Набатовы решили поехать в летний период в другие страны. Причем не в привычную Турцию или Таиланд, куда ездил отдыхать каждый второй российский турист, а в страны Европы. Начальным пунктом значилось Испанское Королевство, а уже оттуда, исходя из ситуации, можно было бы двигаться, как говорится, куда глаза глядят. Поэтому первым делом, конечно, предстояло подготовить документы, ведь из Российской Федерации попасть в страны Европейского союза, коих насчитывалось двадцать семь, имел возможность далеко не каждый. Эти государства отменили пограничный контроль между собой, и соответственно допуская проезд в одну страну, предоставлялась возможность передвигаться по всем остальным. Нужно было пройти много испытаний – бумажную волокиту, множество трат, изучение законов и правил самих стран союза, а главное получение основного документа – заграничного паспорта. Оформляли нам особенные модифицированные паспорта, то есть с наличием большой пластиковой страницы с чипом биометрических данных, содержащими отпечатки пальцев и основные сведения о владельце. Заграничный паспорт представлял собой красную книжку с розовато-рыжими страницами, на обложке которого изображался золотой двуглавый орел с коронами и царскими регалиями в лапах. В одиннадцатилетнем возрасте получилось так, что у меня заграничный паспорт появился раньше, чем обычный гражданский, который выдавали только в четырнадцать лет, в результате чего подпись уступила место черному прочерку, а биометрические данные, вероятно, не брали. Но не менее важным документом являлась шенгенская виза, без которой путешествовать по большинству стран Европейского Союза не представлялось возможным. За ее получением приходилось ездить в особенный визовый центр и проводить там много времени. Об этом понятии я тогда вообще не знал, но, наверно, именно за нее отдали самую большую сумму денег и времени, ведь это запутанное и недешевое дело. Требовалось также предоставить достаточное количество документов, подтверждающих законность перемещения и прочих справок о доходах, жилье и намерениях вернуться и многое другое. Но время тогда было хорошее, как и отношения между странами, да и лето также не обещало каких-то природных катаклизмов, поэтому разрешение на посещение стран, представлявшее собой большой бумажный стикер на странице паспорта, нам таки предоставили – нам позволили в период с июня по декабрь находиться на территории Шенгенской зоны в течение девяноста дней, при этом имея возможность въезжать и выезжать неограниченное число раз. Оставалось разве что собрать вещи и любым доступным способом оказаться в стране, которая и выдала визу, и которая должна была стать первой в списке путешествия.

Прямых рейсов из Красноярска в Мадрид, а именно этот город являлся столицей Испанского Королевства и первым остановочным пунктом, из сибирской дали не предусматривалось, поэтому лететь пришлось с пересадкой на другом самолете в столице Российской Федерации – Москве. К большому сожалению, свободного времени, чтобы погулять по городу еще большему, чем Красноярск, у нас не хватало, а потому мы даже из здания аэропорта не выходили, не имея возможности хоть одним глазом увидеть что-то в этом городе. Наш переход на другой рейс осуществился буквально спустя несколько часов после того, как мы прилетели из Красноярска, и мы сидели в ожидании того момента, когда нам через громкоговоритель объявят о посадке в самолет, следующим в другую страну. Четырнадцатого июня мы прилетели в Москву, и в этот же день еще и добрались до Мадрида. Пока мы находились в полете нас немного покормили пирожками, напитками и всякой едой из алюминиевых горячих контейнеров. Как именно прошел перелет я сказать не мог, поскольку в долгих поездках, когда деться было некуда, а смотреть на карту того, где летит наш самолет и на какой высоте надоедало быстро, мне не оставалось иных путей скоротать время, кроме как спать, что я и делал в небе над Европой, что-то слушая через наушники и закрыв свои глаза маской для сна. Мы долетели успешно, поскольку приземление сопровождалось бурными аплодисментами пассажиров, что меня тогда сильно удивило. Пассажиры были довольны успешным прилетом. Из окна иллюминатора я наблюдал земли, где все устроено совершенно не так, как на моей родине, и это пробуждало во мне большой интерес ко всему окружающему.