Выражение ее лица меняется.

— Ты серьезно? Боже мой, наконец-то это происходит. Ты не представляешь, сколько раз я молилась об этом дне. Я имею в виду, конечно, не то состояние, в котором ты сейчас находишься, а то, что ты от него оторвешься.

Слезы все еще текут по ее лицу, но они идут откуда-то из другого места ее эмоционального срыва.

— Не играй со мной, Мэдоу. Если ты действительно уезжаешь, я сделаю все, что ты хочешь, при одном условии.

— Каком?

Она вытирает влагу с лица тыльной стороной ладони.

— Ты должна пообещать мне, что обратишься к врачу, как только будешь в безопасности.

Говорю в ответ то, что и должна сказать.

— Конечно, так и сделаю.

Мэтти поддерживает меня, когда мы волочимся в ванную, и запускает теплый душ. Ее глаза расширяются от ужаса, когда она сдирает с моего тела окровавленную одежду.

— О Боже, — плачет она. — Посмотри на себя. Этот ходячий член должен умереть за то, что сделал с тобой.

Мое призрачное отражение в стеклянной двери душа смотрит на меня. Она права, могла бы выглядеть лучше. Я едва узнаваема собственными глазами. Я не такая. Это не та жизнь, которую я себе представляла.

Нэйт становится небрежным. Чудовище пожирает то, что осталось от его рассудка. Раньше он внимательно относился к следам, которые оставлял видимыми для посторонних глаз. Теперь он похож на наркомана, который дошел до точки невозврата и сидит на углу улицы, попрошайничая, чтобы заплатить за свою следующую дозу. Он так далеко зашел, что ему все равно, кто узнает об этом.

«Глупости-приглупости, Нэйт. На этот раз ты заплатишь».

Пока я вытиралась, Мэтти уже собрала мою сумку. Она рассеянно бросает личные вещи в мой багаж, пока я натягиваю свободную одежду.

— Эй, твой мобильный телефон звонил, пока ты была в душе. На определителе было написано имя — мистер Кершоу. Разве это не адвокат твоей мамы? Ты говорила с ним о счете для твоей живописи или о ребенке?

— Нет.

Я смотрю на нее в замешательстве.

— То есть да, мистер Кершоу был маминым адвокатом. Интересно, что ему нужно?

— Не знаю, я не ответила на звонок.

Она бросает мне в сумку еще несколько вещей.

— Готово. Давай убираться отсюда к черту, прежде чем Сатана вернется домой.

Она взваливает мою сумку на плечо и помогает мне спуститься по лестнице. Я скрежещу зубами от боли, когда сажусь на пассажирское сиденье. Ноги Мэтти двигаются быстрее, чем ее мысли, когда она мчится к водительскому месту. Она бросает мою сумку на заднее сиденье, прежде чем пересесть на водительское место.

— Хочешь, отвезу тебя на склад? Я могу позвонить тому парню, чтобы он нас впустил. Как только ты устроишься, то хочешь, чтобы я прислала полицейского для оформления твоего охранного ордера?

Я начинаю рыдать. Впервые после приезда Мэтти.

— Я не знаю. Честное слово, не знаю. Не хочу, чтобы он нашел меня, Мэтти. Если он найдет меня, то убьет. Кому я могу доверять, честно говоря? Мне придется идти в суд. Ему плевать на бумажку.

Когда мой дом исчезает из виду, что-то внутри меня открывается, и четыре года подавляемого гнева и обиды выплескиваются наружу.

Мэтти оставляет меня в тишине с моими слезами и безмолвной яростью. Она боится за меня. Ее тело плотно и жестко сидит на водительском сиденье. Мэтти хочет, чтобы я почувствовала себя лучше, но она не знает, что сказать… что сделать. Ее слова будто создают эффект осязания, но их не слышно, только видно по ее испуганному выражению лица. Она смотрит на меня с натянутой улыбкой на губах. Ее молчание не остается незамеченным. Мэтти не сможет замолчать, если ее мозг не будет полностью перегружен. Она слишком быстро водит машину и слишком много раз смотрит в зеркало заднего вида, чтобы излучать хоть какое-то чувство спокойствия.

Наконец, она нарушает молчание.

— Как ты думаешь, чего хочет адвокат твоей мамы?

— Я понятия не имею. Мамы нет в живых уже пять лет.

— Ты должна позвонить ему. Возможно, ему удастся тебе помочь.

Мое любопытство берет верх.

— Мэтти, могу я одолжить твой телефон?

— Ну конечно, само собой. Он в моей сумочке.

Я достаю ее сотовый телефон и набираю номер мистера Кершоу. Огненная боль пронзает меня, и я тяжело дышу, пока продолжается наш разговор. Мэтти уже подъезжает к складу, когда я смотрю на нее и меняю планы.

— Нам нужно бежать в центр. Ты можешь отвезти меня туда?

— Конечно, но что стряслось?

— Он не может сказать мне об этом по телефону, но сообщил, что это срочно. Ему нужно увидеть меня как можно скорее. Что, если… это маловероятно, но что, если он знает о Нэйте, и у него есть способ помочь мне? Я должна знать, в чем дело.

Мэтти с надеждой смотрит на меня.

— Я молюсь, что он этого хочет. Давай отвезем тебя в центр города.