– Он не должен найти меня. Если найдет, то прикончит.

– В таком случае он не найдет тебя. Вот что тебе нужно сделать…

— Итак, что сказал адвокат?

Мэтти ждет от меня ответа с включенным на полную мощность обдувом, развевающим ее тонкие русые волосы во все стороны.

— Он поможет мне сбежать. Он откуда-то знает о ситуации с Нэйтом. И вытащит меня из этого чертового города.

Это все, что я могу ей сказать. В данный момент никому не нужно знать подробности, даже моей лучшей подруге.

— О боже, это же просто чудо. Это даже лучше, чем прятать тебя здесь, в городе. Я так сильно молилась. Благодарю тебя, Господи!

Она складывает руки и устремляет взгляд в небо.

— Так куда мне тебя отвезти?

Мне предстоит разбить ей сердце, и это чувство терзает мое и без того израненное нутро.

— Ты никуда не повезешь меня, он организует для меня транспорт.

— Что? Куда ты уезжаешь? Нет, постой, я все поняла. Не говори мне ничего.

Ее рука машет передо мной в знак признания моей правоты.

— Если Нэйт будет преследовать меня, я не должна ничего знать. Я слишком слабая и знаю это. Если он изобьет меня или приставит пистолет к моей голове, я все выложу.

— Дело не в этом, Мэтти. Просто для всех будет лучше, если никто не будет знать, где я, пока не окажусь в безопасности.

— Я понимаю. Правда, понимаю. Нам нужен план, чтобы он не начал искать тебя, пока ты не окажешься как можно дальше, но что именно нужно делать?

Ее последние слова заставляют вращаться колесики в моей голове.

— Отвези меня домой.

— Домой? Ну уж нет! Ты не можешь вернуться туда, а что, если придет Нэйт. У тебя же уже собрана сумка!

— Мне нужно сделать еще несколько последних дел. Он будет дома не раньше сегодняшнего вечера. Уверена в этом. Обычно он не появляется несколько дней после того, как избивает меня. Поэтому мне и правда нужно попасть домой.

— Хорошо. Но я буду там с тобой.

— Нет. Не будешь. Я хочу, чтобы ты высадила меня и держалась подальше от моего дома хотя бы час. Потом вернешься и заберешь меня.

Я смотрю на часы, уже почти одиннадцать.

— Двенадцать тридцать. Забери меня ровно в двенадцать тридцать.

Я тащусь вверх по лестнице и распаковываю сумку, раскладывая все по своим местам, не нарушая порядок. Затем спускаюсь по направлению к единственному, что планирую взять с собой — моим мрачным картинам. На них изображена моя реальная жизнь, результат выделений моих внутренних гнойных нарывов за последние четыре года. Нэйт не знает о них. Ему не следует их видеть. И никому не следует. Они иллюстрируют образ женщины с очень серьезными психическими отклонениями. Я не хочу, чтобы у кого-то сложилось неверное представление по ним обо мне.

Когда я вхожу в свою творческую мастерскую, останки моего погибшего ребенка лежат на полу, словно скопившиеся в канализации нечистоты. Я опускаюсь на колени и рыдаю. Это не та жизнь, о которой я мечтала, когда произносила «да». Я была потерянной в отсутствие мамы. Нэйт стал моим героем, моим шансом вернуться к нормальной жизни. Боже, если бы я только знала, что все так обернется, то никогда бы не шагнула в это адское пламя. Смотрю на кровь, и моя ненависть к нему закипает под кожей, до тех пор, пока я не перестаю дышать. Впервые за время своего брака чувствую себя сильной. Теперь я контролирую ситуацию.

Мои пальцы скользят по крови. Она густая и прилипает к ним, как глазурь. Я судорожно мечусь по дому, размазывая кровь по дверным проемам и по стенам. Хожу туда-сюда, позволяя холодной крови стекать по моим пальцам, разбрызгивая ее по кухне и моей мастерской.

После того, как я заканчиваю писать картину ужасного места преступления, беру ведро, швабру и несколько старых тряпок, заставляя свое разбитое тело привести все в порядок. Когда я заканчиваю, кровь исчезает с глаз долой. Как будто ничего не произошло. Исчезает — да вот только благодаря сегодняшней науке не насовсем. Я кидаю свою испачканную кровью одежду и тряпки в черный мешок для мусора и бросаю его под крыльцо, присыпая пакет рыхлой грязью, чтобы замаскировать его.

Мэтти подъезжает к моему подъезду ровно в двенадцать тридцать. Я переступаю порог, держа свои картины, и несу их к багажнику, который она уже успела открыть. Я забрасываю их туда со словами:

— Погоди, я кое-что забыла.

Мои ноги двигаются медленнее, чем я хочу, пока направляюсь к шкафчику над холодильником. Открываю дубовую дверцу и снимаю с пальца золотое обручальное кольцо. Прячу его в передний угол шкафа, скрытый от посторонних глаз. Еще один удар ножом, чтобы вспороть его кишки. Это приносит мне болезненное чувство удовлетворения. Он больше никогда не будет издеваться надо мной.