Двери конюшни не были заперты – это говорило о том, что конюх, Адриан, скорее всего все еще был на рабочем месте. Вот только поблизости его не было видно, поэтому мы сразу подошли к стойлу моей любимой лошади, что радостно заржала, едва увидела мой силуэт.

– Вот и она, моя девочка, – любовно погладила я кобылу по загривку, на котором теперь красовались аккуратные косички. – Мой муж подарил мне ее в день свадьбы, с этого момента я по-настоящему больна разведением лошадей.

На самом деле – это было единственным разрешенным занятием для меня при жизни графа. Оно неизбежно стало и моим любимым при таком раскладе.

– Это действительно чудесная кобыла, – кивнул Оливер, задумчиво очертив пальцами светло-русые усы. – Породистая принцесса. Что ж, лошадь очаровательна подставь своей хозяйке, – с улыбкой подытожил он, как вдруг со стороны входа послышалась реплика постороннего:

– Вы только что сравнили Ее Сиятельство с кобылой? Ваша обходительность не имеет границ.

Это был Адриан, и, как и в прошлую нашу встречу, на нем была надета белая рубаха с закатанными до локтей рукавами и коричневый рабочий фартук поверх нее. Несмотря на явную усталость, вид его был опрятен и чист.

Увидев вошедшего, новый управляющий тотчас сменил свою учтивую манеру речи, оправив манжеты сюртука, обращаясь неизвестно к кому:

– Видимо, здесь высоко ценят рабов, если они имеют полное право встревать в разговор графини и управляющего.

– Этот «раб» всего лишь возмущен неявным оскорблением, которое вы посмели нанести моей хозяйке.

– Что взять с человека, уровень интеллекта которого не позволяет отличить оскорбление от похвалы?

– Господа, – решительно прервала я раздухарившихся мужчин, осознав, что эти двое скоро перестанут создавать видимость вежливого разговора друг с другом. Это было нехорошо… И Адриан, и Оливер вполне устраивали меня, как работники, поэтому я бы не хотела, чтобы один из них был вынужден покинуть стены поместья. – Ваш спор не имеет оснований. Похвала господина управляющего вовсе меня не оскорбила, – с улыбкой пояснила я недовольно нахмуренному Адриану. – А мой конюх заботится не только о моих лошадях, но и обо мне – такой уж он человек, – эта реплика предназначалась для второго мужчины. – Его беспокойство – неосознанная инициатива, мистер Оливер, поэтому злиться не стоит.

Мужчины поумерили свой пыл, отступив друг от друга на пару шагов. Адриан проследовал в стойло, загоняя Аврору обратно, в то время как управляющий обратился ко мне, понизив голос:

– Я не в праве вам советовать, но такая дерзость – неприемлемая черта для виллана, – форменно произнес мужчина. – На вашем месте я бы подыскал кого-нибудь другого в конюшню.

– Его манера поведения не мешает ему прекрасно выполнять свою работу – и лошади его любят, а это также немаловажно для конюха в моем поместье, – возразила я, но вовсе не оттого, что Адриан скорее всего слышит наш разговор. Я и вправду не хотела выгонять способного человека из-за предрассудков. – Вы быстро привыкнете друг к другу, я уверена.

– Не в этом дело, Ваше Сиятельство. Я переживаю, что он может выйти за рамки.

– За какие именно? – не поняла я смысла его слов.

– За рамки приличия. Судя по всему, вы часто бываете в конюшне – что, если этот неотесанный мужик посмеет посягнуть на вашу честь?

– Что вы такое говорите?! – воскликнула я, обращая на себя внимание конюха, что продолжал невозмутимо возиться возле кобылы. – Понимаю, вы хотите, как лучше – но сейчас вы и сами выходите за эти самые рамки. Больше не возвращайтесь к этой теме, – попросила я твердо, и Оливер отступил.

– Тогда на сегодня я с вами попрощаюсь, – поклонился управляющий, разворачиваясь к выходу. – Завтра я приступаю к выполнению своих обязанностей в шесть часов.

После этого он ушел, оставив меня и немного раздосадованного Адриана наедине. Видя его таким, я невольно умилилась – даже с сурово сведенными бровями на переносите он выглядел очаровательно.

– Не обращайте внимания, мистер Оливер здесь еще никого не знает, – снисходительно попросила я, отвлекая Адриана от его работы.

Взяв ведро и метлу, мужчина даже не развернулся на меня, довольно грубо пробурчав:

– Я и не обращаю. Мне по статусу не положено.

Судя по всему, оскорбление, нанесенное этому человеку новым управляющим, оказалось глубже, чем я думала. Вообще-то, я или тот же Оливер, не были виноваты в том, что мой конюх носит на себе определенный статус. Но называть Адриана рабом в его присутствии уж точно не стоило.

– Если вам это важно – я издам соответствующую грамоту, отменяющую ваше положение зависимого виллана, – предложив это, я продолжая наблюдать за его взвинченной суетой по стойлу туда-сюда. – Выкупа платить не нужно. Что скажете?

Адриан замер, наконец, обращая на меня свой пронзительный взгляд, который, в зависимости от обстоятельств, мог быть мягким и тягучим, словно растопленный мед, и таким колючим, каким был сейчас.

Я уж думала, что смогла договориться с ним, достучаться до его сердца, ведь освобождение виллана должно было иметь основания посерьезней какой-то мнимой симпатии. Однако, мое желание было искренним, и я надеялась, что Адриан это оценит.

Однако мужчина, отложив метлу, подошел ко мне вплотную, не выразив особенной радости: