– Показывает, что завтра овуляция.

– Черт, – выдыхает, – Не очень хорошо.

– Не очень?! Это катастрофа, Гарик! – я подпрыгиваю на диване и хватаюсь за лицо.

До меня только теперь доходит, что означает незащищенный секс во время овуляции.

Он садится рядом, обнимает.

– Не паникуй раньше времени, бэби. На такие случаи есть таблетки, завтра купим.

– Это не опасно?

Я совсем балда в таких вопросах. У гинеколога ни разу в жизни не была.

Он берет мой телефон, вбивает запрос в поиск, быстро просматривает несколько страниц в интернете. Я хорошо работаю с информацией, но по сравнению с ним – полный лох. У него это в десять раз быстрее получается.

– Вполне безопасно и действенно, если в первые сорок восемь часов выпить. Завтра в аэропорту купим.

Я соглашаюсь. Что еще остается?

Мы засыпаем, обнявшись. О своем нелепом признании и его спорном ответе я стараюсь не думать. О возможной беременности – тем более. Но всю ночь меня одолевает гадкое предчувствие беды.

Утро начинается сумбурно: мы просыпаем почти на час. Собираемся впопыхах. Носимся по квартире, скидываем в чемоданы все, что попадается под руку. Оба взвинченные и невыспавшиеся. Кофе выпить не успеваем.

В аэропорт приезжаем впритык перед рейсом. Я жутко нервничаю, Гарик делает вид, что у него все под контролем. Впереди у нас шестнадцать часов перелета.

Уже на посадке вспоминаем про таблетки и несемся в аптеку. Там меня и застает звонок от мамы.

– Ты сегодня улетаешь? – спрашивает она севшим голосом.

– Что случилось?

Предчувствие беды падает, как огромный камень с высоты. Меня внутри подбрасывает от ударной волны.

– Папу арестовали, Ариша. Он пошел на очередной допрос, ему предъявили обвинение. Все очень серьезно. У Владека нет связи. Я не знаю, кому еще позвонить.

Гарик берет меня за руку, тянет к гейду. Я резко останавливаюсь, одергиваю руку.

­– Сейчас приеду, мам. Мы что-нибудь придумаем, – обещаю, потому что иначе не могу.

Новость ужасающая, она окончательно выбивает меня из нормы. Белецкий наклоняется, испуганно заглядывает мне в лицо. Должно быть, я побледнела.

– Что?

– Прости, я не лечу.

Глава 28. Повзрослела на целую жизнь

Следователь молодой и учтивый. Похож на известного актера, имя которого я не могу вспомнить.

Он задает вопросы и вбивает в компьютер ответы. Напротив нас стоит камера, она фиксирует разговор. Мы общаемся под протокол, я даю показания.

Два месяца назад папа переоформил на меня свою долю в компании. Законность отчуждения акций вызывает у старательного следователя сомнения.

В середине разговора на телефон приходит сообщение от Белецкого. Он на пересадке.

«Что там?»

Отвечаю емко:

«Меня допрашивают»

Он набирает – я сбрасываю.

– Отключите телефон, пожалуйста. Я отнесся к вашей ситуации с пониманием, проявите и вы, Эрин, уважение.

Улыбка следователя похожа на оскал. Актер, которого он напоминает, играл вампира. Четко вижу этот образ, но имя напрочь вылетело из головы.

– Конечно. Спасибо, что пошли на встречу, – говорю смиренно. Внутренний голос подсказывает в этом кабинете не протестовать.

Когда я приехала, папу уже увезли в изолятор, а у него с собой ничего: ни одежды, ни зубной щетки, ни лекарств. Мама не сообразила и примчалась из дома с пустыми руками. Нам сказали, что все можно будет передать, но завтра.

С мамой случилась истерика. Он же там голодный, холодный, без куска мыла и таблеток, которые все равно не принимает. Пока я успокаивала ее на ступеньках, наш следователь курил неподалеку и поглядывал, а потом предложил передать все необходимое. В расплату я дала ему показания без повестки.

– Нельзя разговаривать с обвинением без адвокатов, Арина! – ругается Белецкий, как только я перезваниваю. – Я сбросил тебе два номера. Сейчас же набери и договорись о встрече. Чем скорее вступит защита, тем больше шансов на мягкий приговор.

– Какой приговор? Это все подстава.

– Послушай, детка. Чем быстрей ты посмотришь правде в глаза, тем больше будет толку. Твоего отца обвиняют в махинациях с транспортными лицензиями и сокрытии налогов. Вменяют огромные суммы ущерба. Я смотрел статьи из обвинительного. Ему грозит до восьми лет. Звони адвокатам! И ни с кем больше не разговаривай, прошу. Только через них!

Я вздыхаю.

– Все счета арестованы, даже личные. Тут нам назначили бесплатного защитника.

– Ты меня слышишь?! – психует. Всегда орет, если я упираюсь. – Звони! Я оплачу услуги. И скажи отцу, что этим людям доверять можно, но больше никому.