В итоге я проигрываю следующую раздачу, и он задает мне тот же вопрос, на который я раньше отказывалась отвечать, а затем терпеливо ждет, моего ответа.

— Я кое-что сделала, — раздраженно отвечаю я. Как, черт возьми, он выиграл эту раздачу? — Это чушь собачья. Сначала два туза, потом две дамы.

— Что за «кое-что»? — У него в руке колода карт, и он перебирает ее большим пальцем.

— Я кое-кого облапошила.

— Это еще не совсем ответ.

— Ну, это лучшее, что я могу тебе сказать, — говорю я, но он просто продолжает смотреть на меня, раскрывая карты веером, снова и снова, его сексуальные карие глаза скользят по моей коже. — Отлично. — Я сдаюсь по какой-то безумной причине, блаженство, которое я чувствовала раньше, ускользает все дальше и дальше, и я знаю, что скоро мне придется что-то с этим делать. — Я облажалась с ними во время сделки месяц или около того назад.

Он обдумывает мои слова и садится, отбрасывая карты в сторону. — Подожди, «Сделка», как с наркотиками?

Я пожимаю плечами, разведя руки в стороны.

— Ты действительно так удивлен?

Его взгляд скользит вверх и вниз по мне.

— Да… не знаю. — Он чешет голову. — Почему ты это делаешь?

— Потому что это работа, — говорю я ему. — Я также работаю официанткой, потому что я ненавижу влезать в долги, а колледж заставил меня часто влезать в долги.

— Но ты можешь попасть в тюрьму. Или может случиться что-нибудь похуже. — Он тяжело сглатывает. — Наркотики опасны, Вайолет.

— Да, я в курсе.

— Тебя это не беспокоит? То, что с тобой может что-то случиться?

— Не совсем. Жизнь — это просто жизнь, живу ли я на улице, за решеткой или в общежитии.

Он хмурится.

— У меня был друг, который однажды попал в тюрьму, и какое-то время у него все было не очень хорошо.

— У меня никогда не бывает хорошо. — Это вырывается, и потрясенный взгляд на его лице заставляет меня хотеть взять слова обратно. — Эээ…В любом случае, это не имеет значения, — торопливо говорю я, надеясь отвлечь его. — У меня больше нет поставщика, поэтому какое-то время я не буду этим заниматься. — Я с трудом сглатываю правду.

Он выдыхает, его массивная татуированная грудь выпячивается.

— Где ты берешь наркотики?

Я поднимаю два пальца.

— Это два вопроса, и снова я должна тебе только один.

Покачав головой, он хватает карты и быстро сдает еще одну раздачу. Он снова выигрывает, и мои подозрения возрастают, потому что у него есть туз и дама, и вероятность того, что он получит такие хорошие карты три раза подряд, маловероятна.

— Я не уверена, что это честные победы, — заявляю я, кладя свои карты на верх колоды. Не то чтобы я злюсь, что странно. Я заинтригована больше всего на свете, потому что обычно я кого-то обманываю, но если он жульничает, если он меня обманул — это будет впервые за долгое-долгое время. — Я думаю, что ты, возможно, шулер, мистер Стоически Отчужденный.

— Тогда докажи. — Его губы кривятся. — Теперь мой следующий вопрос. Где ты берешь наркотики?

— От панды, — говорю я первое, что приходит мне в голову, не готовая полностью признать, что он выиграл эту раздачу.

Его лоб морщится, а затем он хихикает себе под нос.

— О, черт возьми, Боже, ты действительно самый странный человек, которого я когда-либо встречал.

— Спасибо. — Я качаю головой и тасую карты и раскладываю их на матрасе перед собой.

Он кладет свою руку на мою, останавливая меня.

— Так не пойдет. Тебе все еще нужно ответить на мой вопрос.

— Что? "Медведь-панда" не был для тебя достаточно хорошим ответом?

Откуда у тебя наркотики? — Он отпускает мою руку.

Я выравниваю карты ровно по матрацу.

— От парня, которого ты сегодня избил.

Его губы раскрываются в шоке.

— Откуда ты вообще его знаешь?

— Он мой приемный родитель, или был им с пятнадцати до восемнадцати лет.

— Твой приемный родитель? — Он таращится на меня. — Ты, черт возьми, серьезно?

— А ты как думаешь? — Я остаюсь настолько собранной, насколько могу, заставляя его проверять, говорю ли я правду.

Он твердо выдерживает мой взгляд.

— Я и не знаю, что думать.

— Тогда ладно. У тебя есть ответ.

— Тогда ладно. — Он повторяет мои слова, его лицо искажается от недоумения, когда он берет у меня колоду. — Следующая раздача.

На этот раз я внимательно наблюдаю за ним, просчитывая каждое его движение. Все кажется безупречным, пока я не забираю сданные карты. Я замечаю, как он переносит вес вперед и чешет ногу. Клянусь богом, похоже, он что-то достает из-под своей задницы.

— Подожди минуту. — Я поднимаю палец, кладу карты и наклоняюсь вперед. — Ты только что вынул карту из-под задницы?

— Зачем мне это делать? — Он поднимает две карты, которые у него есть, и невинно прижимает руку к груди. — Кроме того, куда мне положить остальные карты, которые я сдал?

— Откуда мне знать, — говорю я. — Может быть, себе в задницу.

Он моргает, равнодушно глядя на меня, и я встаю на ноги. Без всякого предупреждения я тяну его за руку, чтобы заглянуть ему под задницу. Он снова начинает смеяться, и я мысленно отмечаю, что мне невольно удалось заставить его рассмеяться дважды за последние несколько минут. Я не знаю, что это значит, кроме того, что я, должно быть, в какой-то комедийной постановке, и он находит меня забавной, чего раньше никто не делал.