— Как бы ты получил дополнительный денежный заработок? — говорю я, чувствуя, как нервы в груди булькают от резкости его голоса. — Я же говорила тебе раньше, что больше не буду иметь дело с наркотиками.

— И я рад, — говорит он. — И позволь мне побеспокоиться о дополнительном заработке с моей стороны.

Я качаю головой.

— Мне нужно знать… мне нужно знать, во что я ввязываюсь.

— Хорошо, я буду играть.

— Здесь негде играть в азартные игры. Никаких вечеринок в кампусе не будет.

— Не на тех вечеринках, на которых ты была, но есть и другие.

— Опасные вечеринки. — Слова скатываются с моего языка, как сладкий мед, и мои нервы успокаиваются.

— Почему ты кажешься такой взволнованной, когда говоришь это? — с любопытством спрашивает он.

— Не знаю, — лгу я, садясь на кровати. Могу ли я это сделать? Жить с ним? Я серьезно рассматриваю это? Мое сердце бьется быстрее, сильнее. Иисус. — Значит, если мы это сделаем, ты действительно сможешь заработать деньги, верно?

Он смотрит на карты.

— Я только что показал тебе, как легко я могу выиграть.

Я неуверенно хмурюсь.

— Да, но я также уловила твою маленькую хитрость.

— Да, но ты более наблюдательна, чем другие.

— Верно.

— Ну что скажешь? — спрашивает он, изогнув бровь, непринужденно и небрежно, но в его глазах мелькает тьма. — Соседка?

Мои руки трясутся, но по-хорошему, черт возьми.

— Ладно, договорились. — Я протягиваю руку, и он пожимает ее. Его прикосновение вызывает покалывание в моей руке, и мой пульс ускоряется, пульсируя в моих запястьях, кончиках пальцев, шее и даже между моими ногами. Интересно, чувствует ли он это?

Он отпускает мою руку и поднимается на ноги, поворачиваясь ко мне спиной. Он раскрывает полотенце, и мне интересно, что он делает. Затем он снова завязывает полотенце и исчезает в шкафу.

— Хорошо, Вайолет, которая до сих пор не назвала мне свою фамилию. Мы договорились, — кричит он.

Медленное дыхание вырывается изо рта, высвобождая мою беспокойную энергию. Прежде чем я даже понимаю, что делаю, я открываю рот и говорю…

— Моя фамилия Хейс.

Я хочу дать себе пощечину за то, что назвала ему свою настоящую фамилию. Обычно я говорю людям, что я Вайолет Смит, простое имя, которое я использовала, когда была младше, потому что это было лучше, чем говорить людям свою настоящую фамилию. Иногда я придумывала экстравагантные имена на всякий случай, когда Смит становилось слишком скучным. Тем не менее, я только что передала единственную настоящую вещь обо мне Люку. Я клянусь, что оставшуюся часть ночи я буду вести себя как можно тише, чтобы не допустить еще какую-нибудь глупость.

Я ложусь на кровать, положив голову на его подушку, которая пахнет дымом и одеколоном, как и он. Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, сохраняя спокойствие, когда снаружи приближается ночь.

Когда Люк выходит из гардероба, на нем пижамные штаны с завязками, но он не надел рубашку, так что я застыла, глядя на его мышцы и татуировки…на всю ночь. Он открывает еще одну бутылку «Джека» и делает еще несколько глотков, которые, как я заметила, он делает часто, и мне интересно, как тяжело это для его здоровья, ведь он диабетик, особенно после того, что случилось в его грузовике. Меня немного нервирует мысль о том, что он может внезапно заболеть или даже упасть замертво. Когда я думаю об этой идее, у меня болит сердце. Епта… Я на самом деле беспокоюсь о нем.

Он стоит сбоку от кровати и смотрит на меня сверху вниз, нахмурив брови.

— Итак, Хейс, да? — спрашивает он, скрестив руки на груди и вырывая меня из моих мыслей.

Я пожимаю плечами, делая вид, что это не имеет большого значения, хотя это так.

— Да, но это всего лишь фамилия.

— Тем не менее, ты, похоже, очень не хотела назвать ее мне

— Может быть, и так, — говорю я, сохраняя тон легким и саркастическим. — Но, похоже, ты меня утомил.

Он сканирует все мое тело, и мои колени раздвигаются, как будто они дают ему открытое приглашение. На секунду я думаю о порнофильме, который смотрела у Престона, и о выражении лиц парня и девушки, когда они ехали в город. Такие довольные. Блаженные, потерянные… Это как бы заставляет меня хотеть позволить Люку сделать то же самое со мной, посмотреть, смогу ли я полностью отпустить ситуацию.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он, садясь на край кровати.

Я кусаю губу, чувствуя, как на поверхность выходит смущение, но я не пытаюсь его обманывать.

— Это неважно.

Кажется, он чем-то сильно обеспокоен, продолжая смотреть на меня сверху вниз.

— Не хочешь одолжить одну из моих рубашек, чтобы поспать? — наконец говорит он.

Я почти смеюсь над идеей носить что-то, что принадлежит ему, когда буду спать в его комнате. Это слишком личное, но опять же вся эта ситуация становится личной, и я начинаю вставать, чтобы поменять постель.

— Я в порядке, но спасибо.

Он кивает, а затем нерешительно ложится на кровать рядом со мной, почти не оставляя между нами места.

— Можешь просто поспать… в моей кровати, если хочешь. У меня нет лишних простыней или одеял.

Я замираю, поглядывая на матрас в другом конце комнаты, а потом на ограниченное пространство между нами.

— Все в порядке… Я могу выдержать одну ночь на грязном матрасе.

Он делает паузу, выглядя таким же смущенным, как и я.

— Просто оставайся в моей постели, Вайолет. Если хочешь, я посплю на кровати Кайдена, но я не собираюсь заставлять тебя спать на этой грязной штуке.