***

В этот момент Лер Разов, ушедший в комнату и оставивший жрицу в умывальной, устало опустившись в кресло у окна, погрузил пятерню в свои угольно-чёрные волосы. Взлохматив их, вспомнил день танца, после которого собирался поговорить с Ариш начистоту. Рассказать правду, чтобы, как советовала Сарис Марис, наладить контакт.

Не вышло. Снова сорвался. Поддался воле чужих эмоций, смешавшихся с собственным неприятием того, что Ариш оказалась в постели отца. Но со своим раздражением справиться не составило бы труда, не сиди глубоко внутри тёмная ярость неупокоенной души, тесно связанной со статуей в центральном зале Храма Амунаи. Только избранные храмовники знают, какая сила таится в монументе, поэтому почитают притаившееся внутри величие, молениями оберегая от тёмных сил.

Маг на мгновение прикрывает глаза. Открыв, созерцает потолок с витиеватой гипсовой лепниной. Он принял душу монарха, но не предполагал тогда, что станет кидаться на Ариш, словно спущенная с поводка гончая. Просчитался. Стоило после поглощения сферуалы переступить порог обители и приблизиться к крылатой статуе, как связь с Нэрьярдом Висталем слишком окрепла, порой туманя рассудок. Прошлое короля, его навязчивые чувства заполнили изнутри, переплетясь с собственными. А много позднее, когда жрица танцевала для него, неукротимая ненависть вырвалась на свободу, стремясь ранить, задеть, отомстить за причинённую боль. Но не храмовница была целью короля, а душа его супруги.

Маг вздыхает. Пора признать: чужая судьба — судьба чужая, даже если навязана им с Ариш. Пусть сейчас они во многом «живут» прошлым, от своего настоящего отказываться глупо. Их свёл Зов, а не путь альху. Поэтому необходимо поговорить и расставить приоритеты — так он решил, но девушка обмазалась отворотом, держащим на расстоянии. И воняло от неё так, что хотелось в прорубь с головой или в отшельники на необитаемый остров.

Пришлось искать защитное заклинание, применив которое вдруг понял, что смрад никуда не делся, но появилась спутанность сознания и не получалось изъясняться нормально. Так что оставалось действовать наверняка, грубой силой, и магическая вода была лучшим выбором в сложившихся обстоятельствах, тем более требовалось вскрыть чужую память.

Взгляд на дверь умывальной: ни звука, ни шороха. Ариш упрямится? Или свыкается? Ей наверняка трудно принять свою роль в уничтожении барона, понять, что прав на собственную жизнь у неё сейчас нет. Как нет и у него. Пока Ваниус фон Трис жив — они марионетки чужой воли.

Маг взмахивает рукой. Ровные стены обращаются в клубящийся туман. Память дома хранит не только события, произошедшие здесь. Особняк, стоит лишь вступить в него, проявляет былое, сокрытое в памяти гостей. Вот эти нечёткие картины совсем недавно вытянуты из воспоминаний Ариш: кричащая женщина и мощный взрыв, принёсший погибель и масштабные разрушения. До сих пор где-то на поверхности выжженной долины стоит стеклянное поселение с каменными людьми.

После возвращения из странствия он сам посетил то злополучное место. Видел застывшие безмятежные лица играющих детей, не ощутивших приближавшейся опасности; обеспокоенность взрослых, смотрящих в сторону, откуда пришла беда. Влияние силы Госпожи Грёжес на это селение оказалось неожиданным — его защищала эльфийская магия, иначе бы камня на камне не осталось.

Теперь Ариш знает о трагедии, а вспомнив кое-что из прошлого, должна понять, кто он сам для неё. Лер сдёргивает с шеи аметистовый амулет, с силой сжимая острые грани в широкой ладони. Артефакт сдержит тёмные порывы души-альху, стоит жрице появиться в комнате. А через три дня, когда они отправятся в обитель к абушу на плановую проверку, он попросит тётю вернуть ему связь со Свенью. Не полностью соединить со светлой основой — это пока недопустимо, а протянуть тонкую нить между двумя половинками целого, притушив тем самым огонь монаршего безумия. Хотя бы частично, ведь тёмные эмоции усмиряются светлыми. Без некоего баланса им обоим несдобровать. Нэрьярд Висталь в последнее время слишком неадекватен, чтобы полагаться на силу собственного разума.

Маг покидает умывальную, и я остаюсь одна. Откинув за спину влажные волосы, большими пальцами надавливаю на виски, где пульсирует тупая боль. Череда воспоминаний о трагедии у «стеклянного поселения», которую призрак данного дома мне открыл через книгу, дополняется новыми подробностями.

Перед внутренним взором я вижу волевое лицо, подёрнутое сероватой дымкой пережитых испытаний. Госпожа Грёжес потеряла родителей, убитых в собственной постели, а оставшись среди интриганов и завистников, стремящихся подчинить своей воле новоиспечённую королеву-магиню, попала в ловушку, и её чуть не обесчестил мужчина с мутно-зелёными глазами. Насильник не достиг цели. Он обратился в камень, стоило ему попытаться овладеть королевой. И теперь я знаю, откуда в моих ночных кошмарах этот эпизод — кусочек чужих воспоминаний, припаявшийся к личным переживаниям, связанным с отцом.

В наших жизнях с Госпожой Грёжес много отличий, но есть и схожесть. Меня преследовал отец, а её стремились сломить тёмные силы, чтобы получить на всё согласную марионетку. Этого сделать им не удалось. Королева ускользнула, чтобы, находясь в бегах и прячась в одной из таверн под образом танцовщицы, пересечься со своим спасителем. Им оказался Нэрьярд Висталь — наследник земель Востока. Судьбоносная встреча, вспыхнувшие взаимные чувства и, как итог — нерушимый союз, подкреплённый магической клятвой. А после разоблачения заговорщиков на территории Грёжес — два королевства, стерев границы, объединились.

Подобное слияние насторожило правителей западных и северных земель. Поэтому Мелия Арже и Рэлф Ано тоже сыграли свадьбу, сформировав собственный альянс, построенный на чисто политических отношениях.

После объединения этих королевств на приграничной территории Грёжес-Висталь появились войска под предводительством Рэлфа Ано. Но прежде чем его требование о полной капитуляции отвергли, он вместе со своими людьми был обращён в пепел плачем магини, потерявшей супруга-короля, обезглавленного подосланным убийцей…