И вот тут я недоумеваю. В семейной книге Грёжес об обезглавливании не было ни слова. Из увиденного выходило, что король пал на поле брани. Однако нет причин сомневаться в полученных от чужой души сведениях, хотя некоторые воспоминания размыты. Иногда возникает ощущение, что за нечёткостью таится нечто важное, поглощённое чернотой.

Хочу ли я знать об этом?

Устало и отрешённо смотрю в занимающее всю противоположную стену зеркало. В нём отражается растрескавшаяся оболочка, прорезанная голубыми прожилками. Ветвящиеся протоки магической воды растеклись по всему моему телу — и я кажусь себе старинной фреской, которую собрали из неравных кусочков стекла. Тронув на запястье витиеватый мерцающий зигзаг, обжёгшись, отдёргиваю руку. Кожа на подушечках пальцев покраснела.

Я — альху.

Когда и как поглотила сферуалу? Кто выбрал меня и почему? Потому что «недужная»? Шальэ? Может, те, в ком нет явной силы, становятся оболочкой для чужой судьбы? И своя есть, но не прожить её, пока не пройдёшь навязанной дорогой. Видимо, поэтому за всю жизнь в обители отец так и не появился. Нас развели, пока не исполню чужое предназначение?

«Пройди путь… — шепчет тихий голос, подтверждая предопределённость».

С головой ухожу под воду. Обступает тишина, даже биения собственного сердца не слышно. Мне не сбежать. Выхода нет. Марионетка.

Не только я…

Выныриваю.

— Если хотим вернуть свои жизни, нам с Магом необходимо сотрудничать.

После озвученной мысли невольно вспоминается далёкий день, когда по приказу Настоятельницы меня отнесли к сокрытому магией бассейну Храма, погрузили в воду, приказав забыть о результатах пройдённого испытания по выявлению редкой магии и мужчине, встреченном здесь. Забыть, как я споткнулась и упала у подножия крылатой статуи, а по ней пошли чёрно-алые волны ненависти, от которой перехватило дыхание. Забыть о первом столкновении с Магом пять лет назад в саду особняка абонессы.

И зачем мне навязали беспамятство? Неужели именно тогда я невольно стала оболочкой? Или была ею намного раньше, и волны ненависти, исходящие от статуи, это подтвердили?

Снова смотрюсь в зеркало. Голубые прожилки с лёгкой болью истаивают. Я вновь цельная снаружи, но поломанная внутри. Медленно выбираюсь из ванны. Насколько возможно, отжимаю платье и выхожу.

— Что теперь? — задаю вопрос сидящему в дальнем кресле мужчине.

Мой голос тих и надломлен. Переплетение сознаний ужасает. Слишком тяжело признать, что последние годы я жила не своей жизнью. Было ли в мыслях хоть что-нибудь личное?

Маг указывает на кресло напротив себя, приглашая присесть, затем взмахивает рукой, высушивая мою одежду. Опустившись на мягкий краешек, я светски складываю руки на коленях. Пришло время разрешить наши разногласия или хотя бы понять друг друга. Изучая избранного Зовом, не улавливаю в нём привычной взвинченности. Второй раз вижу этого обычно едкого на язык человека таким собранным, подчинившим свои тёмные порывы. Поэтому, как и несколько дней назад, невольно расслабляюсь, не ожидая нападения.

Чужой посыл, значит…

— Как много ты вспомнила? — начинает разговор собрат по несчастью, зажимая между ладоней аметистовый амулет, покрытый заморской письменностью. С его помощью он сдерживает внутреннюю тьму?

Обдумав вопрос, выстраиваю из пришедших откровений более-менее логическую цепочку. Задача сложная — во многих местах провалы и чернота.

— В нашу первую встречу вы напугали меня, мистер Маг. Здесь, в особняке.

День тот я помню смутно, лишь свой испуг, когда незнакомый мужчина, угрожающе нависнув надо мной, схватил за руку. Моё странное напутствие ему в спину… И что в этих моментах такого особенного, раз абонесса заставила о них забыть? Просто столкновение двух людей.

Туман, скрывающий часть комнаты, отступает, всасываясь в проявившиеся из клубящейся серости гладкие стены. Теперь комната выглядит обычно, а сквозь дальнее окно виднеется подёрнутое облаками небо.

Маг внешне спокоен, но безжалостно откровенен:

— В ту пору я был одержим ненавистью и мало расположен к нормальному общению. Барон похитил мою мать, изнасиловал и бросил умирать в непроходимых болотах. Она выжила и родила меня, бастарда, постоянно напоминающего о бесчестии, — непривычная нейтральность в его голосе коробит.

Гляжу на свои ладони.

— Достаточно ёмко.

Я понимаю, что врага в моём лице Маг ни тогда, ни сейчас не видел. Подтверждая мой вывод, он добавляет:

— Нам нет смысла конфликтовать, Ариш. Но те, кем мы повязаны, имеют нерешённые личные проблемы, вызывающие противостояние. Всякий раз, когда мы оказывались наедине, не я злился. Понимаешь?

— Вполне.

Монарх владел Магом, когда тот вёл себя агрессивно. Вот откуда противоречие, замеченное в аристократе более недели назад. То словно зверь, то вполне приятный мужчина. Но сейчас меня тревожит другое: