Правда, необходимо дать время Ариш и Разову сойтись.

Ради этого Алевтина Грёжес собирается поставить на кон собственную жизнь, накинув облик Ариш и позволив барону сегодня вечером выкрасть себя. Так тот не станет искать жрицу, раскидывая сеть своих ищеек по всем направлениям. Отвлечь его — её задача.

Услышав о родстве Лавин Грёжес и Мага, я невольно спотыкаюсь, лечу вперёд и буквально врезаюсь в него. Облегчённо выдохнув, радуюсь, что не растянулась на полу перед великосветским обществом.

— Бабушка? — переспрашиваю.

— Она самая.

Совсем не ожидала так быстро встретиться с близкой роднёй избранного Зовом.

Стихает музыка, и я опускаюсь в реверансе перед партнёром, а он отвешивает поклон.

Яркий свет алмазных люстр освещает бальную залу. Слышны споры, смех, шушуканье дородных матрон, живущих сплетнями, многие из которых наверняка касаются меня и моего спутника. Мы планомерно пробираемся сквозь толчею, пока не оказываемся рядом с невысокой брюнеткой в неброском платье с умеренным декольте. Стоящая в полном одиночестве незнакомка держит на раскрытой ладони сложенный веер. Нас незамедлительно представляют друг другу.

— Алзея Вольх, жрица Зова. Моя мама, Алевтина Грёжес.

Непривычная светскость Мага шокирует меньше, чем вид его матери. Если нас с этой утончённой женщиной поставить рядом, за сестёр примут. В роду Грёжес все дамы так молодо выглядят? Я никогда не слышала о подобной особенности данной ветви императорской семьи.

Взаимный реверанс. В ярко-синих глазах аристократки — спокойная властность.

— Дорогой, мы пообщаемся наедине, — в голосе госпожи явное указание сыну смешаться с толпой.

Невольно вздрогнув, я наблюдаю, как Маг, поклонившись, на удивление покладисто удаляется в трапезную комнату, примыкающую к бальной зале.

— Давайте прогуляемся, — его мать направляется в сторону от общей суеты.

Мы выходим на балкон, с высоты которого открывается великолепный вид на сад с магическими светильниками, парящими над невысокими цветущими кустарниками. Белым сиянием выделены статуи прекрасных нимф с обращёнными к ночному небу печальными лицами.

— Что вы думаете о моём сыне, мисс… Вольх? — проводя рукой по покатым перилам, спрашивает женщина. Запинка сделана намеренно, чтобы подчеркнуть, что про игру в перевоплощение ей известно.

Неожиданный вопрос меня настораживает.

— Какого ответа вы ожидаете?

— Честного.

Раз так…

— Мне трудно составить мнение, учитывая нашу с ним общую проблему с чужими душами.

В синих глазах Алевтины Грёжес внимательность.

— Вам претят различия между королём и моим сыном?

— Различия?

— Вы наверняка заметили… — в голосе женщины некоторая снисходительность, дозволенная старшему поколению в отношении детей. — Каким он был раньше, до оберега?

Слова срываются с языка сами собой.

— Бескомпромиссным, циничным, раздражающим.

— А сейчас? Что вы чувствуете, находясь рядом?

Окутывает замешательство. Но, если по существу…

— Восприятие изменилось.

— Насколько сильно? — аристократка поворачивается от перил, шурша юбками. Сложенный веер аккуратно пристроен у локтя и теперь раскачивается на верёвочке под лёгким дуновением ветра. — Подумайте, мисс… Вольх. Пока чужая душа запечатана и обереги действуют обоюдно, вы видите светлую сторону человека, с которым вас связала судьба. Без тёмных эмоций, ему даже не принадлежащих, мой сын располагает к себе. Не находите?

— Располагает, — соглашаюсь.

Как ни стараюсь, не улавливаю подтекста этого разговора. Это попытка ко мне в душу залезть или, наоборот, донести некую важную мысль?

— Мой сын — сложный мужчина. На данный момент его основная проблема кроется в попытке сбежать от альху, он хочет быть ближе к вам. Отрицая неизбежное, Лер создаёт немалые проблемы, тормозя провидение.

— Вы осуждаете наличие оберегов? — недоумеваю. С ними, на мой взгляд, намного спокойнее.

— Никто не имеет права запечатывать душу-альху, — тверда в своём убеждении Алевтина Грёжес. — Рабство злит, мисс… Вольх. Помноженное на ярость монарха, оно однажды породит чудовище. Не допустите этого.

Ничего не понимаю.

— Вы тоже провидите или говорите от лица Видящей Судьбоносные Нити?

О том, что Сарис Марис не просто провидица, а Верховная Видящая, я узнала перед самым выходом в свет. Новость не обрадовала. Моё и так неприятное положение ухудшилось. Теперь даже решив взбунтоваться, не позволю себе самовольничать. Жриц с первого года учат, что если требуется помощь Верховной, отказать мы не имеем права. Это одно из условий богини Амун, некогда разрешившей построить Храм Амунаи на своих землях.