— Поздно.

Елена Васильевна лежала на полу без признаков жизни, но с умиротворённой улыбкой на устах. Шлем от скафандра она сжала так, что Хромов, как ни силился, не мог оторвать его из цепких пальцев доктора. Стажёр кружил по командному пункту, подняв все свои средства для обнаружения, и напоминал бешеного ежа, ищущего напавшего на него гадюку.

— Её надо в реанимационное отделение, — попросила Инна запыхавшегося Плотникова. — Срочно!

Николай Иванович утихомирил Кешу и снова использовал его в качестве передвижного средства. Мужчины не без труда водрузили на Стажёра скафандр с доктором Синичкиной, продолжавшей улыбаться. Хромов оставил на КП Сенникова, и процессия во главе с Кешей проследовала в медблок станции. Только после «выгрузки» Елены Васильевны на смотровой стол, Плотников соизволил поинтересоваться у Хромова:

— Полковник, а что было на КП в моё отсутствие?

Ярослав Игоревич встревоженно наблюдал за суетой Инны Рубцовой, старавшейся вернуть Синичкину к жизни. Оболенский молча стоял за его спиной.

— Не знаю, — обречённо отозвался командир станции. — Выслушав выводы вашего Стажёра Елена Васильевна затряслась, как в лихорадке, и стала снимать шлем. Мы с майором попытались её остановить, но она будто потеряла разум.

— Что?! — напрягся Плотников.

— Потеряла разум, — повторил Хромов в стиле заезженной пластинки.

В сознании Николая Ивановича пронесся вихрь из мыслей. Слово «разум», с отрешением сказанное Хромовым, закрутилось в голове Плотникова, принимая некие материально-фантастические формы. То в виде белого облака, то в виде прозрачного шара и, наконец, в виде человеческого мозга. Собственно, экспедиция на станции была создана для того, чтобы перенести куда-то разум, собрав его в конструкции из проводов, микросхем и диодов с конденсаторами. Мысли следователя будто скрутились в жгут вокруг этого понятия.

— А что потом? — Николай Ивановичпочувствовал, что сможет найти причину всех неприятностей на станции, но ему не хватало чего-то конкретного в его логической цепочке. Или… чего-то фантастического.

— Мы не слышали и ничего не видели. Синичкина просто упала на пол с этой идиотской улыбкой. Будто торжествовала. Да ещё это восклицание… Фантастика! И что она под этим подразумевала?!

Плотников был уверен, что Хромов попытался движением плеч показать своё недоумение, но скафандр этого сделать не дал.

— Фантастика… Разум…

Забубнил следователь, пытаясь ухватиться за кодовое слово, ведущее к развязке.

— Кеша предположил, что «маньяк» — это невидимая нами субстанция. А что, если…

Все дружно повернулись к следователю. Даже Стажёр резко направил на него грань куба с фотоэлементами.

— Эксперимент удался, — тихо сказал Плотников. — Энергия луча захватила некую форму жизни, и приволокла внутрь станции.

— Невероятно, но это многое объясняет, — сказал с КП невидимый Сенников. — Например, просьбу найти его.

— Допустим, — согласился следователь. — Только ради чего? И зачем нападать на женщин и Оболенского?!

— И вот это главный вопрос! — вдруг вскрикнул капитан. — Женщины, может быть, чем-то маньяку не угодили. Я-то здесь причём?!

— Так, прекратить истерику! — Плотников напряженно искал решение загадки, попутно наблюдая, как Рубцова снимает показания с медицинских датчиков, сканирующих доктора Синичкину. — Инна, вы что-то нам скажете о состоянии Елены Васильевны?

Рубцовой было неудобно действовать в скафандре, но снимать его она не решалась.

— По показаниям приборов поражение такое же, как в случае со Скачковой, Фроловой и Беляниной, но…

— Что? — подался к столу следователь, будто на теле Синичкиной обозначился силуэт «маньяка» и ему срочно надо его разглядеть.

Инна молчала. Сквозь прозрачное стекло забрала шлема было видно, что она крайне удивлена. На мониторах приборов менялись цифры, меняя цвета.

— Елена Васильевна будто радуется, и что-то хочет сказать… Ой! Она оживает!

Хромов, Оболенский и Кеша разом подскочили к столу. Тело Синичкиной сильно дрогнуло, и конечности забились в конвульсиях.

— Держите её! — крикнула Инна, бросаясь на Елену Васильевну. — А то она голову себе разобьёт!

Мужчины вцепились в руки и ноги доктора, а Стажёр буквально «пригвоздил» остальное, ловко орудуя манипуляторами. Рубцова пыталась удержать голову. Тело Синичкиной дернулось так сильно, что державшие едва устояли на ногах, и Елена Васильевна с протяжным хрипом открыла глаза, помутневшие от боли. Разноцветные цифры на экранах станцевали бешеный ритм, и экраны покрылись рябью.

— Отпустите меня, — прохрипела Синичкина, взглянув на Рубцову.