"… А загадок-то становится ещё больше«, — подумал он. — «Этот видеофайл, на Земле, как факт воспринимать не будут. На нём ничего нет. Только подтверждение, что некая запись в журнале прервана. Осталось выяснить — в каком журнале… и почему запись прервана».

На космической станции порядок регистрации записей был не таким, как на Земле. Командир станции вёл общую запись происходящего в общих чертах, а записи по научным и военным разработкам вели ответственные заместители. И по каждому эксперименту велась своя отдельная запись ответственным сотрудником за испытания. Такая «тройная бухгалтерия» позволяла скрупулёзно собрать сведения по каждому эксперименту, вплоть до выделенного количества энергии и израсходованных материалов в лабораториях. Записи велись не только в память интеллекта станции, но и на автономные носители, в простонародье именуемые «журналами».

— Кеша, — Плотников взглянул на Стажёра, хитро улыбаясь. — Ты можешь вскрыть каюты Фроловой и Скачковой?

— Я попробую, — отозвался тот. — Если сети Прометея не действуют в жилом секторе, то мне не составит труда договориться с интеллектами кают. Если они ещё «живы»…

— Тогда найди по план-схеме чья каюта ближе и идём.

— Хочешь найти записи журналов испытаний?

— Ты догадлив, дружище. Мы хоть немного поймём, что тут происходило.

— Каюта доктора Скачковой ближе.

Оставляя своё пристанище на станции, Плотников подумал, что сюда, наверное, он больше не вернётся. Времени оставалось мало.

Безлюдный коридор жилой зоны наводил тоску и уныние. Полсотни человек сотрудников не бог весть, как многолюдно, но они создавали ощущение жизни даже при запертых дверях кают. Сейчас коридор выглядел этаким склепом под холодным освещением и горящими красными цифрами, обозначающими номер каюты.

Кеша бодро ехал впереди, помигивая фотоэлементами. Остановился у каюты под номером тридцать два.

— Это помещение, согласно план-схеме, отдано в распоряжение доктора Скачковой, — сообщил он Николаю Ивановичу.

Плотников стоял у двери и никак не мог понять причину своего замешательства. Посмотрел вперёд по коридору, потом оглянулся. Хмуро сдвинул брови к переносице.

— Кеша, только мне кажется, что осматривая коридор у каюты доктора буквально день назад, мы были в другом месте?

Стажёр покрутился на колёсах, резко вращая фотоэлементами.

— Мы, вообще, были в другом коридоре — параллельном. А план-схема появилась в моей памяти позже, когда мы прошли на командный пункт.

Плотников нервно захихикал, а потом рассмеялся. Такого с ним ещё никогда не было. Он, конечно, понимал, что допустил несколько ошибок, не проверив факты и поверив командному составу станции, но, чтобы его больше суток использовали, как тупую куклу — в это он верил с трудом.

— Кеша, если мы вернёмся на Землю, — вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Николай Иванович, — то напомни мне, чтобы я подал рапорт об отставке.

— Шеф, может быть, не нужно так радикально? — удивился Стажёр и словам, и слезам.

— Нужно, — уже серьёзно подтвердил следователь. — Я баран, и полный идиот. Меня провели хуже, чем мальчишку первокурсника. И не смотри на меня. Открывай каюту этого… доктора.

Кеша нашёл разъём в стене коридора и осторожно запустил в него манипулятор. Мигнул лампочкой работы процессора.

— Какой упрямый интеллект в этой каюте, — через несколько секунд проворчал Стажёр, поворачивая манипулятор. — Но к системе Прометея он явно не подключён.

— Ты не можешь справиться с интеллектом третьего уровня?! — Плотников в этот момент подумал, что Кеше тоже стоит задуматься об отставке.

— Кто-то поставил хитрые защитные коды, — недовольно пробурчал Кеша. — Когда я ломаю один, то из него «выпрыгивают» ещё два. Подбор ключей требует времени.

— Так поторопись!

Кеша странно дернулся, и его манипулятор вылетел из разъёма, будто кто-то ударил по нему. Николай Иванович не успел открыть рот, чтобы сказать что-нибудь ехидное, как дверь в каюту шумно отошла в сторону.

— Твою мать! — прошептал следователь, глядя в открытые раструбы шокеров комплекса «Трезор», неизвестно как оказавшегося в каюте Скачковой. «Трезор» грозно развернулся в сторону следователя.

Направленные на следователя раструбы «Трезора» не выглядели приглашением на званый ужин. Плотников судорожно проглотил образовавшуюся под языком слюну и подумал, что столько промахов в расследовании он до сих пор не допускал.

Кеша тоже беспомощно взирал на «Трезора» и, наверное, просчитывал комбинацию движений для ухода от поражающих элементов. Николай Иванович такой быстротой расчётов не обладал.