Шрифт:
Он дождался, пока из дома вышла темнокожая служанка с корзинкой и заспешила на базар, расположенный за весьма ветхой городской стеной.
Ник последовал за нею и перед базаром остановил её, взяв за руку.
— Прошу простить, девушка, — начал он, спеша проговорить свои фразы, пока та не закричала с перепугу. — В вашем доме живёт сеньора Елена ди Эскейру?
— А зачем вам, сеньор? Или сахиб? — в глазах девушки метался страх.
— Мне просто надо знать это. Ведь это не тайна, надеюсь?
Она подумала и согласно кивнула.
— Нет, не тайна. Да, живёт. Это моя хозяйка.
— А дон Жоземар тоже там живёт?
— Конечно, сеньор. Вы знакомы?
— Конечно, моя милая красавица! Я бы хотел передать через тебя записку твоей хозяйке. Ты это сможешь сделать? Я тебе заплачу целый рейс за услугу. Это большие деньги, милая девушка.
Она секунду подумала и согласно кивнула.
Ник быстро нацарапал записку на клочке бумаги и передал девушке.
— Только лично в руки и никому другому. Муж не должен знать, — и протянул служанке листик и один рейс.
Та с озадаченным лицом смотрела в его синие глаза, и Ник понял, что девушка зачарована ими и выполнит все, что было приказано.
– --
[1] Фарсанг, фарсах — персидская мера длины, расстояние, которое можно пройти пешком за час, или которое проходит караван до очередного отдыха. Около 5–6 км.
Глава 10
Елена со злым выражением лица смотрела в одну точку. Невесёлые думы портили её лицо. А ей было от чего задуматься. Муж Жоземар уже давно терзает её своими претензиями, особенно после катастрофы с судном, когда оно неожиданно пропало вместе с братом около пяти лет назад.
Она быстро сообразила, что он женился на ней не только из-за её привлекательности и своего благого чувства. Была и более прозаическая причина — деньги. Он домогался раскрыть тайну их с братом клада, о котором он узнал непостижимым образом. Вскоре она обнаружила, что в доме донны Луизы кто-то осторожно и тщательно искал чего-то. И всё это в отсутствии женщин в доме.
— Милая Елена, — говорила как-то донна Луиза с беспокойством. — Я два раза уже замечала нечто подозрительное в доме. Многие вещи лежат не так. Неужели кто-то роется у нас в вещах? Ничего не пропадает, но я замечаю.
— Дело в том, донна Луиза, что и я это заметила. Ведь я стала не так часто навещать ваш дом после замужества. И всё же…
И сейчас Елена вспоминала эти случаи, сопоставляла, и уже давно поняла, что интересует мужа. Они почти сразу после венчания стали ссориться, а потом Жоземар открыто потребовал от неё их клада, заявив зло и решительно:
— Я точно знаю, что твой братец оставил в доме клад, и достаточно дорогой, а у меня сейчас большие трудности с финансами.
— Как ты можешь об этом знать, коль я сама ничего не знаю, мой дорогой муж?
— В это трудно поверить! Вы с братом жили очень дружно, и он не мог от тебя это скрыть. Мне верный человек доложил, что Ник из Сурата привёз большие деньги. Мне трудно судить о них, но тысячу определённо. Это мне могло бы помочь восстановить пошатнувшиеся дела. Ведь судно с твоим братом пропало бесследно. А это потеря примерно такого же количества денег!
— Вроде бы ты не знал, как мы жили! — возмущалась Елена. Последнее время она стала понимать, что Жоземар вовсе не так влюблён в неё, и сейчас даже стал руки распускать. — Ник с трудом мог содержать нас и платить донне Луизе за комнаты. У нас даже служанки не было никогда, и я все сама делала по дому! Ты спятил, думая о таком, Жоземар!
— Я тебе не верю, стерва! Или ты отдашь мне ваши деньги, или я тебя буду медленно уничтожать, сучка!
Она не плакала. Она с детства мало и редко плакала, но сейчас, услышав от мужа такие слова, она залилась слезами, а на душе было так гадко, что даже жить не хотелось.
С тех пор они стали жить почти врозь, мало общались, а ей муж почти ничего не разрешал тратить на себя. Это больше всего её раздражало. Она помаленьку воровала золотой в месяц, и за это получала по лицу увесистую пощёчину и ворох оскорблений и упрёков. Каждую неделю супруг возвращался к вопросу о кладе, и Елена через пару лет стала сомневаться, что сможет выдержать его нажим и требования.
И только года два назад она окаменела и перестала волноваться и переживать. Не обращала внимания на его домогательства и занялась исключительно дочерью. Даже за дочь, он разражался упрёками, заявляя зло:
— Ты, никчёмная туземка! Даже сына не смогла мне родить! Никакого от тебя толку или пользы!
— На себя побольше смотри, благородный рыцарь, — усмехалась она и прикрывалась дочерью, когда тот готов был применить руки, как доказательство своей мужской правоты. — Сам ничего не можешь, а я виновата! Видел, кого в жены брал, сеньор!