— Ты все равно скажешь, где спрятаны деньги, потаскушка!

— Это ты шастаешь по проституткам, а я сижу дома с дочерью! Мне выйти в город стыдно в старом платье и стоптанных туфлях! Вспомни, что обещал перед свадьбой? Обсыпать драгоценностями обещал! А что теперь?

— За это ты у меня получишь, стерва! — и ударил её кулаком в лицо. Она с дочерью упали на пол, и дом огласился воплями и плачем перепуганной девочки. Елена с ненавистью глянула в его злое лицо, проговорив с омерзением и угрозой:

— Ты ещё заплатишь мне за свои издевательства, подонок благородных кровей! Господь защитит меня, а ты будешь проклинать день, когда тебя родила твоя мать-потаскушка!

Тогда он избил её основательно, и она две недели не могла показаться на людях, скрывая следы побоев. И после этого их отношения стали настолько холодными, что спали в разных комнатах и встречались очень редко.

И вот сейчас служанка с таинственным лицом подала ей смятый клочок бумаги, молвив загадочно:

— Это молодой сеньор с синими глазами просил передать вам, госпожа.

Елена удивлённо скорчила гримасу и развернула бумажку, разгладив её. «Дорогая сестрица! — было нацарапано на бумажке едва заметно. — Как видишь, я жив и здоров. Хотел бы встретиться с тобой. Мне надо многое тебе поведать. Будь завтра в церкви Святого Николая. Буду ждать с нетерпением».

Подписи не оказалось, но и так все было ясно и понятно. В груди поднялась горячая волна благодарности, и она тут же зашептала молитву, обращённую к Богу. Он внял её мольбам и сохранил ей брата! Это провидение Господнее! Это надежда на избавление и свободу!

Она строго глянула на служанку. Та с любопытством наблюдала за госпожой, ожидая чего-то ещё от неё.

— Хозяину ни слова, слышишь! — прошипела она строго и значительно.

— Я уже обещала тому молодому сахибу, госпожа, — опустила она голову.

Елена с волнением, вся горящая от нетерпения и надежды, вступила под своды церкви и огляделась. Народу было мало и Ника заметить было бы легко. А его она не заметила.

Села, держа дочку на коленях. Той было уже почти четыре года. Очень живая и синеглазая, как Ник, она вертела головой в разные стороны, мешая матери молиться и поглядывать по сторонам.

Кто-то сел сзади и она встрепенулась, полагая, что это Ник. Она скосила глаза, но услышала знакомый шёпот:

— Не оборачивайся. Скоро мы выйдем и поговорим. Тебе не надо было с собой брать дочь, Хел. Как её зовут?

У женщины дух захватило от волнения и радости. Согласно кивнула, понимая, что дочь тотчас всё поведает отцу, а это не стоило ему знать. Да и Ник чего-то опасался и правильно делал.

А Ник ещё прошептал:

— При дочери говорить не станем. Опасно. Отнесёшь её домой и выйдешь.

Ник перекрестился, прошептал молитву и вышел. Вскоре вышла и Елена. Ноги сами спешили домой. Она незаметно поглядывала по сторонам, но Ника не заметила. Тревога и сомнения вселились в её грудь. Прижимая ребёнка, она в уме молила Господа снизойти к ней и помочь в её трудной жизни.

Ник издали следил за сестрой. Потом так же издали стал наблюдать за домом. Через полчаса Елена вышла из дома, оглянулась, раскрыла зонт и неторопливо пошла в сторону рядов лавок, где торговали мелочью.

Ник прошёл мимо, обгоняя её.

— Иди за мной, Хел, — сказал он тихо и поспешил дальше, к воротам крепости. В порту они наконец встретились, и Елена бросилась к нему на шею, покрывая его лицо поцелуями и пуская скупую слезу.

— Где же ты пропадал, милый мой братик? Я так мучилась, терзалась, ничего о тебе не зная!

— Нас захватили пираты. Португальцев убили, туземцев и меня взяли с собой. Так я остался жив. А как ты тут с мужем?

— Ох, Ник! Хуже некуда! Он все добивается твоих денег, что зарыты в саду дома донны Луизы. Она, бедняжка, умерла!

— Я уже знаю, был там. Так деньги на месте?

— Должны быть. Но мне всё труднее сохранять тайну, Ник. Муж даже бил меня, пытаясь дознаться, где они. Я ничего пока ему не сказала, а теперь и подавно не скажу! Будь он проклят! Я его стала ненавидеть!

— Как он дознался о деньгах?

— Кто-то видел тебя, прикинул тяжесть твоей сумки, и доложил Жоземару. Его люди даже дом весь перерыли в поисках денег. Даже трудно было это заметить, дорогой мой братик! Мы с донной Луизой так боялись, особенно она. Я ведь перешла жить к мужу.