— Что за делегация?

— И тебе привет, невежа, — прищурился брат, с интересом осматривая меня с ног до головы. А потом качнул головой, пробормотав: — Ну и ну…

— Что?

— Да ничего, — отмахнулся он. — Я сегодня не один, как видишь.

— Вижу, что в последнее время ты задался целью не приходить ко мне в одиночку. Боишься, что наедине мы снова начнём за здравие, а закончим за упокой? — намекнула я на наш крайний совместный ужин.

Влад докурил. Бросил бычок в маленькое металлическое ведёрко для дворового сора и притормозил на пороге. А мне стало тяжелее дышать под напором его энергетики, всеми фибрами сигнализирующей о его присутствии.

— Привет. Ты не против, если я зайду?

Он спрашивал разрешения. Будто я могла его прогнать.

«Но ведь однажды уже прогнала, — подкинуло подсознание. — Вот и спрашивает».

Я суетливо закачала головой:

— Нет конечно. Заходи, — и запоздало добавила, смутившись: — Привет. Так почему ты здесь? — спросила я у брата, возвращаясь в свою комнату. Парни шли за мной. — Ты даже не предупредил, что приедешь. Я бы хоть приготовила чего-нибудь.

— Ты грозилась в ближайшие дни свинтить из города, и я уже грешным делом подумал, что свинтила. Не поставив меня в известность. К тому же, недавно ты упоминала о том, что что-то случилось у тебя. Помнишь?

Я в пол-оборота села за мольберт и задорно вздёрнула бровь, глядя на Марка:

— А Влада взял с собой, чтоб он помог тебя откачать, если мои новости поразят в самое сердце?

— Нет, просто я сегодня без машины и… — запоздало он отреагировал на мою выходку. — А это ещё что значит?

Честно говоря, сама не знаю, зачем я заговорила загадками. Я несла всякую чушь, лишь бы не выдать своё волнение и дрожь в руках. И вообще, мне казалось, что стук моего сердца был слышен и без стетоскопа, поэтому болтала что попало, чтобы заглушить его.

Влад обвёл взглядом комнату, снова задел и меня, и остановился на стопке моих рисунков. Они лежали на комоде, слева от него. И верхний, видимо, его заинтересовал. Ступив шаг в сторону, он стал его внимательно рассматривать, водить пальцами по бумаге.

— Так что это всё значит, Ева? Ты отложила отъезд, от тебя ни слуху, ни духу? Не справляешься одна? Я могу помочь, — сказал Марк. Его взгляд остановился где-то за моей спиной, и брат недоумённо нахмурился. Вероятно, он узнал ту самую коробку с роликами, которую сам оттащил на свалку. Она стояла на подоконнике. Да только задавать вопросы в присутствии Влада не стал.

Хотя… чего их задавать-то. Полагаю, ему и так всё было понятно.

— У меня такое чувство, будто ты меня выгоняешь.

— Да нет же…

— А между прочим, сам настаивал на том, чтобы я осталась, — краем глаза я наблюдала за Владом. Упиваясь его присутствием и боясь, что он начнёт перелистывать мои работы. Так и случилось. Я подхватилась и вырвала у него из рук свои рисунки. Было там кое-что, чего ему видеть не стоило.

— Прости, — виновато сказал он.

Я отступила на шаг и покачала головой:

— Это ты прости. Они просто… ещё не готовы. Это всего лишь наброски.

— Мне понравились твои рисунки. Они красивые.

Я взглянула на тот, что был сверху. Это была не сюжетная картина. Набросок комнаты. Мне пришло несколько интересных идей в голову, и я сразу же перевела их на бумагу. Чтоб не забыть.

— Спасибо, — ответила я, прижимая всю охапку к груди, словно прикрывая ею своё сердце.

— Так что там с твоими планами, Ева? — напомнил Марк.

— Ничего, — отмахнулась я. — Я никуда не еду.

— Что?

— Правда?

Я метнула взгляд от Марка к Владу и неуверенно кивнула, вкратце рассказав о том, что поспособствовало такому решению. Конечно же, упуская факт моего отчаяния и срыва.

Марк нагло полулежал на моей кровати, упёршись локтями назад. Влад стоял, привалившись к дверному косяку. Наблюдая. Подумать только, я знала Влада одиннадцать лет, но прямо сейчас под его пронзительным взглядом чувствовала себя некомфортно. Словно обнажённая и выставленная напоказ. И в то же время понимала, что Влад-то по отношению ко мне вёл себя сдержанно. Ничто не указывало на его предвзятое ко мне отношение. Даже не знаю, какое чувство во мне преобладало больше — облегчение от осознания данного факта или чувство вины, червоточиной засевшее во мне. За то, что прогнала. За то, что так и не поблагодарила за моё спасение. За то, что, несмотря на долгие годы искренней дружбы, смогла подумать о нём плохо.

Сейчас он с каждым разом опровергал мои воспоминания о том утре в больнице…

— И чем теперь планируешь заняться? — спросил брат. — Может, таки подумаешь о перепоступлении?

Я рассеянно пожала плечами. Конечно, я могу обдумать эту мысль. Но поступить в колледж в этом году уже не смогу. Прошёл почти месяц обучения, и никто меня не ждёт на учёбе в октябре. С другой стороны… у меня был почти год, чтобы основательно подготовиться к экзаменам и…

Господи! Я поверить не могла, что всерьёз размышляю о поступлении. Разве смогу я начать всё заново? Вот так вот просто? С чистого листа?