– Именно, что неуютно, - Александр рассеянно оглядел золотистые деревья на горизонте, шелк небес, прошитый еще одной улетающей стаей, зачем мы все это делаем, уму непостижимо.

– Что "все"?
– не понял Рафаэль.

– Все, - повторил Александр Тагэре, не отрывая взгляда от журавлей, какое дело этим птицам и этим деревьям, кто победит? Мы будем убивать, нас будут убивать, а зачем? Никому это не нужно. Поль был прав, когда женился и уехал в провинцию, а мы? Пройдет год или два, "паучата" [Намек на наследников ифранского короля Жозефа, прозванного Пауком, старого врага Арции.] опять дадут Пьеру деньги, опять найдутся люди, которые за эти деньги придут сюда, чтобы их убили, и при этом убьют кого-то из тех, кто готов умереть, чтобы здесь не было ни Эмраза, ни того, кто его притащит. И опять будет осень и бессмысленная кровь.

– Хватит, - внезапно вспылил Луи Трюэль, - оставь эту фантасмагорию при себе. Мы здесь, потому что к нам заявились с оружием, Тартю - трус и ничтожество, но за ним стоят те, кому мы как кость в горле. Каштанам, может, и наплевать, кто будет под ними ездить, а мне нет. И если кто-то за ифранские ауры готов рискнуть головой, я ему эту голову сверну. Их никто не звал сюда, Александр, и прекрати забивать себе и нам голову всякой ерундой!

– Ты прав, - король походил на только что проснувшегося человека, - ты все проверил?

– Все и не по одному разу. Сандер, трусость Тартю равняется скупости его хозяина. Я не понимаю, как он решился полезть на нас с такими силами, но мои разведчики прочесали всю округу. Похоже, у Эмраза и вправду только те войска, которые мы видим.

– Вспомни, - Рафаэль отбросил падающую на лоб вороную прядь, - вас у Мелового было еще меньше, и две трети были наемниками или почти наемниками.

– Я помню, - кивнул Трюэль, - но Рауль и Тартю то же, что лев и крыса, за Эмразом воинских талантов отродясь не числилось, а Сандер уже тогда мог с покойным Анри потягаться. Жабий хвост, проедусь-ка я, пожалуй, еще раз до Руны и обратно... Не желаете составить мне компанию?

Александр молча покачал головой, Кэрна пожал плечами и остался с другом.

– Рито, - Тагэре не отрывал взгляда от удаляющегося всадника, - тебе не кажется, что Сезар был бы лучшим королем, чем я. В конце концов, Мальвани мало чем уступают Волингам.

– Хорошо, что Сезар тебя не слышит, он бы тебе сейчас такое сказал...

– Знаю, просто ты не представляешь, как я устал от короны, от этого украшения, - король коснулся изуродованного плеча, - от необходимости все время улыбаться и делать вид, что я знаю, как надо поступать.

– Но ты действительно знаешь.

– Не уверен. Раньше да. Раньше у меня многое получалось, но раньше в этом был какой-то смысл. Был жив Эдмон, я был должен...

– Ты и сейчас должен. Арции и самому себе. Проклятый! Ты когда-нибудь прекратишь себя грызть? А если не прекратишь, то подожди хотя бы до завтра.

– Не волнуйся, - Тагэре натянуто улыбнулся, - завтра все будет как надо. Я сяду на Садана, надену корону, возьму меч и так далее. Мы победим, возможно, даже захватим Пьера, если тот не удерет...

– А потом ты его отпустишь или отдашь на поруки отчиму... Право, ты уже становишься смешным с этим своим вечным великодушием!

– По-твоему, лучше поступить, как... как...

– Как Филипп с Жоффруа? Это другое. У тебя нет постыдной тайны, которую ты хочешь скрыть. Да у тебя и врагов-то собственных нет, все или враги Арции, или те, кого ты приобрел, служа брату.

– Нет тайны, говоришь? От тебя, возможно, и нет. Но что я скажу Шарло и Катрин, когда они спросят, кто их мать? Элеонора хочет, чтоб я женился на ее дочери. Ради Филиппа я должен, но не могу! Понимаешь, не моту!

– И не надо, - Рафаэль сочувственно посмотрел на Александра, - младшая Элеонора - дура! Если у нее и есть что стоящее, то грудь, так у Онорины не хуже. А ты жить с дурой не сможешь. Шарло тебя поймет, это уже и сейчас видно, а что до женитьбы, это не горит. Я тоже не женат, и ничего.

– Ты не король... Ой, извини.

– А чего извиняться, я из Мирии ушел навсегда, быть карманным герцогом при воцерковленных бабах не по мне. А что до того, что тебе нужны законные наследники, то сын Жоффруа - славный мальчишка, да и ты пока умирать не собираешься. Может быть...

– Да в том-то и дело, что ничего быть не может. Бедная Жаклин схватилась за меня, как утопающий за терновый куст, а что я ей, кроме своей неземной красоты, мог дать? Ведь я был рад-радешенек, когда медикус ей прописал воздержание.

– Жаклин ты дал жизнь и свободу. Вряд ли после всего, что с ней и всеми ре Фло случилось, она вообще могла на что-то надеяться, если бы не ты...

– Если бы не я, ее отец был бы жив!

– Проклятый!
– возопил Рафаэль.
– Еще немного, и ты себя обвинишь в грехе первом и грехе последнем, о которых нам ханжи талдычат! Неужели моя дура-сестра вкупе с Элеонорой Вилльо так задурили тебе голову, что ты стал бояться жить? Когда до тебя дойдет, что ты ни перед кем не виноват и никому ничего не должен, это перед тобой все в долгу как в шелку!