– Знаешь ли ты о нашей вере, гость?

– Я читаю ваши книги. Многое мне непонятно, но я знаю, что вы думаете о том, что утекло.

– Это хорошо, - старший явно волновался и не знал, с чего начать, очень хорошо, что ты пытаешься понять. Ты знаешь, почему калиф Майхуб позволил нам построить обитель?

– В день, когда я взял первую женщину, мой отец, да будет он счастлив любовью звездных дев, рассказал мне о клятве Льва и Волка и о том, что вы храните великие Знания, которые в Год Беды укажут путь.

– Яфе, сын Усмана, - голос хансира дрогнул.
– Год Беды наступил.

– Во имя меча Баадука, - Яфе вскочил.
– Может ли быть такое?!

– Может. Нам явлены неопровержимые доказательства, что грядет битва Добра и Зла. Мы не вправе тебя ни о чем просить, но мне было откровение свыше, что я должен вручить Меч и Посох одному из земных владык. Я был слишком скуден умом, чтобы понять сказанное. И тогда Творец послал видение иноку Николаю. В том видении Николай предстал Посохом, а ты - Мечом, и вы пришли на помощь горбуну в красном одеянии Волингов. Сейчас Арцией правит последний потомок Рене Арроя, которого вы зовете Исчезнувшим Волком. Его имя Александр Тагэре, и он горбат. Согласен ли ты вместе с братом Николаем отправиться в Арцию на помощь этому человеку? Мы можем тебя лишь просить...

Согласен ли он?! Вырваться из заточения, мчаться в бой, исполнить древнюю клятву, стать тем, к кому обращалось завещание великого Майхуба?!

Яфе коснулся глаз ладонью.

– Да будут мои зрачки цветами, на которые ступят твои ноги. Я стану Мечом для рожденного горбатым! И да не развяжется завязанное.

2895 год от В, И.

Вечер 9-го дня месяца Собаки.

Арция. Руна.

То, что доносили "охотники" о войсках Тартю, не внушало никаких опасений и именно поэтому Луи Трюэлю ужасно не нравилось. Мирно почивший прошлой осенью граф Обен научил старшего внука многому. В том числе и тому, что трус должен быть трусом, дурак дураком, ханжа ханжой, если же жабы начинают летать, а рыбы разговаривать, ничего хорошего это не предвещает. А тут еще на Александра, как назло, накатил очередной приступ то ли апатии, то ли самоковыряния. После смерти маленького Эдмона и ненамного пережившей единственного сына Жаклин такое случалось, но перед битвой, даже если это битва с Пьером Тартю, вождь должен быть вождем, а не святым Эпоминондом [Святой Эпоминонд известен тем, что родился слепым и в четырнадцать лет удалился в пещеру, ни разу ее не покинув до самой смерти. Святой питался лишь растительной пищей, которую ему приносил сначала брат, а потом племянник и его сын. Он не совершил ни единого греха, но не уставал молить Творца о прощении.].

Тонкая паутинка коснулась щеки, Луи механически провел рукой по лицу: надо же, он и не заметил, как наступила осень, еще один год на исходе, так и вся жизнь пройдет... Сквозь привычный шум лагеря послушался звонкий тоскливый клич, и граф поднял голову. Журавли прощались с Арцией, четкий клин медленно плыл по синему предвечернему небу. Весной они вернутся, те, кто выживет... Так, и его понесло, видимо, умствования Александра оказались заразными. Луи Трюэль спешился и, бросив поводья оруженосцу, направился к королевской палатке.

– Через пару кварт они будут у нас.
– Рафаэль Кэрна тоже шел к Александру, но задержался и, задрав голову, посмотрел на длинношеих птиц, отдохнут немного, а потом дальше, через Пролив... Я раньше любил их встречать... Проклятый, десять лет прошло... Надо же!

– Ты так и не вернешься?

– Пока отец жив, не вернусь. А потом придется, хотя бы на время... Герцог хочет передать корону брату. Я согласен. За десять лет я стал совсем арцийцем. Мирия мне маловата, да и не смогу я с синяками и капустницами ужиться, а гнать их от нас поздно... Правильно твой дед говорил, воюй хоть с Проклятым, хоть с Творцом, только не с клириками.

– Ну и не возвращайся тогда.

– Нельзя, в каждой земле свои глупости. Пока я жив, Антонио не может стать законным герцогом, если только я не отрекусь в его пользу в главном храме Кер-Эрасти. Причем сначала я должен честь по чести принять корону, так как отрекаться может только миропомазанный государь. Бред, конечно, но ничем не лучше арцийской привычки обходить женщин или атэвской, где все зависит от предсмертного желания калифа... Так что, если меня не прикончат здесь, мне, хочешь не хочешь, придется съездить в Мирию.

– А с какой стати тебя должны прикончить?

– А я откуда знаю, - пожал плечами Рито, - просто муторно как-то...

– Жабий хвост! И тебе тоже?!

– Наверное, от Александра заразился, он что-то совсем поплыл...

– Да я не про него, а про себя. Вроде бы все в порядке, все на месте, я двадцать раз проверил, а все равно.

– А вот это мне уже не нравится. Мне вообще многое не нравится.

– Например?

– Сандер мне не нравится, - махнул рукой мириец, - сил нет на него смотреть...

– Мне самому нет сил на себя смотреть, - они и не заметили, как король откинул шелковый полог и присоединился к ним.

– Проклятый тебя побери, Сандер, - откликнулся Рито с нервным смешком, - подкрался, как кошка.

– Ну, извини, - король старательно улыбнулся, - просто на небо поглядеть захотелось.

– И что это на нас всех нашло?!
– скрипнул зубами Луи.
– Когда мы схватились с Раулем, такого не было.

– Стареем, наверное, - предположил Рито.

– Скорее не привыкли, чтоб удача в руки плыла, всегда с бою брали, а тут... Неуютно как-то.