— А сколько ты работаешь в этом поезде?

— О, мы ездим с «Чифом» уже двадцать один год. Туда-сюда, туда-сюда. Я уже запомнила каждый куст полыни в Нью-Мексико, каждое пшеничное поле в Канзасе, даже знаю по именам некоторых фермеров. И машу им, когда мы проезжаем мимо. Я могла бы повести поезд с закрытыми глазами, только «Амтрак» не одобрит такую инициативу.

Элеонора достала чистый лист бумаги и сделала кое-какие пометки:

— Держу пари, фермеры машут в ответ.

— Девочка моя, мне за последние два года поступило три предложения руки и сердца. Один джентльмен примотал транспарант с надписью «Ты Выйдешь За Меня, Роксанна?» к своему трактору и ехал за поездом.

— Весьма креативно. Приятно быть популярной.

— О да, фермерам по душе женщины не худышки, а я как раз вписываюсь в их представления. — Она встала. — Если у тебя туго с идеями, как насчет того, чтобы сделать со мной обход? Гарантирую, это скажется плодотворно на твоих творческих способностях.

После того как представление Роксанны подошло к концу, а мальчишеский хор вернулся в свои купе, в вагон-люкс вошел отец Келли и завязал беседу с Томом. Макс и Кристобаль присоединились. Как выяснилось, у священника и режиссера было много общего.

— Я хотел стать священником, — сказал Макс. — Ну, если быть точным, этого хотела моя мать. Я даже поступил в семинарию, но мне не понравилось. Не мое. К тому же я слишком любил женщин — простите, падре, но это правда. Собственно, сделать выбор оказалось несложно. С другой стороны, если бы я принял обет безбрачия, то сэкономил миллионы на алиментах.

— Я сам одно время думал о карьере священника. — Том посмотрел на Кристобаля. — А ты когда-нибудь думал о таком?

— Ну да, конечно, как и все евреи, верно?

Лэнгдон пробормотал «прошу прощения» и отхлебнул из стакана.

— Я неисправимый киноман, — сказал отец Келли. — И очень ценю ваш талант, Макс. Я пересмотрел все классические фильмы и думал, что снимать кино — прекрасное занятие, но потом услышал зов своего призвания, и мои руки оказались, так сказать, связаны. Только не верьте ни на секунду, что священники не могут восхищаться хорошенькими девушками. Просто они для них имеют второстепенное значение по сравнению с высшими силами.

Подошла Агнес Джо. Она была в праздничном наряде, который, как ни странно, хорошо сидел на ней. Все допили свои напитки, Агнес Джо вызвалась забрать пустые стаканы и принести новые. Через несколько минут она вернулась с полным подносом. Собравшиеся мужчины полезли было в карманы, чтобы возместить ей расходы, но та покачала головой:

— Я угощаю. Считайте это ранним подарком на Рождество.

— Да благословит вас Господь за проявленную заботу, — сказал отец Келли.

Том смотрел, как сидящий через пару стульев от него Херрик Хиггинс смотрит в темное окно. Мужчина выглядел поглощенным собственными мыслями.

— Буду надеяться, что, как вы и говорили, сегодня сон придет быстрее, — обратился к нему Том.

Пожилой человек улыбнулся:

— Определенно придет. «Чиф» — самый быстрый на Западном побережье и единственный, не уступающий в скорости восточным поездам. До Лос-Анджелеса осталось всего около сорока часов пути — на десять часов меньше, чем если бы вы ехали другим поездом.

Кристобаль побледнел:

— Около сорока часов! Ничего себе, прямо как пуля. Да я за это время слетал бы дважды в Австралию и обратно. — И добавил, посмеиваясь: — Чух-чух!

Хиггинс добродушно улыбнулся:

— Что ж, сверхскоростные экспрессы нам бы не помешали. Равнины для них самое то, однако у нас есть и сложные участки. Кроме того, правительство ни за что их не профинансирует. Большинство других развитых стран осознали преимущества высокоскоростной железнодорожной сети. Однако чтобы понять выгоду такого мероприятия, нужно обладать определенным мышлением, а наши лидеры не видят преимуществ путешествий железной дорогой.

Он указал в окно:

— «Чиф» по большей части следует старой линией «Санта Фе». Везет по пересеченной местности. Через Додж-Сити [159] . Там происходило действие сериала «Дымок из ствола», как вы наверняка знаете.

— Дымок… из чего? — спросил Кристобаль.

— Наверное, вы слишком юны, чтобы помнить это, — ответил Хиггинс.

— Наверное.

— Мы едем через довольно высокие точки — 7600 футов над уровнем моря на перевале Ратон, немногим меньше на перевале Глориетты, а затем спускаемся в каньон Апачи, но это уже после Лас-Вегаса!

— Лас-Вегас! — воскликнул отец Келли. — Не знал, что маршрут включает и его. Там стоянка достаточно длинная? — Он осмотрелся. — Не то чтобы я люблю играть на деньги и все такое, но порой мне хочется немного попытать удачи.

— Это не тот Лас-Вегас, святой отец, — пояснил Хиггинс. — Это Лас-Вегас в Нью-Мексико. Остановка сразу после Ратона. И там нет ни единой неоновой вывески или игорного стола.

Святой отец выглядел крайне разочарованным.