И когда Аннуил наконец-то перестала мерцать, снова став осязаемой, Кирран улыбнулся по-настоящему.

– Ничего не изменилось, – мягко сказал он. – Я не собираюсь сдаваться. Клянусь, мы найдем способ остановить это, Аннуил. Поэтому ты не можешь просто исчезнуть. – Он закрыл глаза, прижавшись лбом к ее. – Я слишком сильно люблю тебя, чтобы просто отпустить.

Я увидел блеск в глазах Кензи, прежде чем она положила руку на плечо Киррана и встала, оглядывая коридор. Я еще немного постоял на коленях, чтобы убедиться, что опасность в самом деле миновала, а после тоже поднялся, намереваясь оставить их на- едине.

– Итан, – окликнул меня Кирран. Я посмотрел вниз и обнаружил, что он наблюдает за мной, все так же прижимая к груди Аннуил. – Спасибо.

Я моргнул, удивившись как слову, которое никогда не слетало с губ обычного фейри, так и выражению искренней благодарности на его лице.

– Я ничего не сделал.

– Еще как сделал, – настаивал Кирран. – Ты был рядом. Твое Зрение, твоя вера были достаточно сильны, чтобы не дать ей полностью угаснуть. И тебе, Кензи, тоже спасибо. – Он встал, с легкостью подняв Аннуил на руки так, чтобы ее голова лежала у него на груди. – Я этого не забуду.

Я пожал плечами, а Кензи тем временем прошла в конец коридора и, толкнув пожарную дверь, выглянула на лестничную клетку.

– Давайте, – сказала она нам. – Мы можем пройти остаток пути по лестнице.

Мы преодолели еще два пролета, Кирран шел позади нас с Аннуил на руках. Летняя фейри хоть и выглядела заметно окрепшей, но по-прежнему безвольно покачивалась в объятиях Киррана, полузакрыв глаза. Пока мы поднимались по ступенькам, я слышал, как он что-то бормотал ей, подбадривая, и с полной уверенностью понимал, что Аннуил осталось совсем недолго. Что в следующий раз она уже не вернется.

Двигаясь по устланному красным ковром коридору, вдоль которого по обе стороны располагались двери, я начал слышать голоса. Сердитые, неистовые, полные отчаяния голоса. Когда мы приблизились к номеру Кензи, звук стал будто громче, и у меня сжалось сердце. Кензи, побледнев, замешкалась у двери, за которой раздавался разъяренный мужской голос. Я наклонился ближе и коснулся ее руки.

– Я рядом, – прошептал я, и она решительно посмотрела на меня. – Я останусь с тобой.

Глубоко вздохнув, Кензи вставила карточку-ключ в щель и толкнула дверь номера.

Голоса мгновенно затихли. Через дверной проем я увидел большой гостиничный номер с одной двуспальной кроватью и стеклянными дверями, ведущими на балкон. В комнате находилось три человека: одетый в халат отец Кензи, который в четыре часа утра выглядел более помятым и небритым, чем при нашей первой встрече; ее мачеха, стоявшая у прикроватной тумбочки с телефоном в руке; и маленькая девочка лет десяти, обхватившая колени руками, что смотрела на своих родителей из углового кресла.

– Кензи! – Ее мачеха уронила телефон и бросилась вперед, но отец остановил ее взмахом руки. Кензи осторожно прошла в комнату, и я последовал за ней, заметив, как взгляд ее отца, направленный на меня, ожесточился. Краем глаза я увидел, как Кирран проскользнул в дверь, прежде чем та закрылась, и опустил Аннуил на ноги. Она, все еще ослабшая, прислонилась к нему, и он приобнял ее за талию.

В этот момент отец Кензи, обогнув кровать, встал перед нами, и мое внимание переключилось на него.

– Маккензи. – При всей своей ярости мистер Сент-Джеймс оставался спокойным, и, вероятно, именно этот «голос адвоката» он использовал в зале суда. – Я бы потребовал объяснений, но все и так ясно. – Он перевел взгляд своих суровых, холодных глаз на меня. – Вот почему ты захотела увидеть Новый Орлеан.

– Папа, – начала Кензи, – все не так, как ты думаешь.

– Разве? – Выражение лица ее отца не изменилось. – Значит, ты не хотела поехать в Новый Орлеан исключительно ради того, чтобы встретиться с этим парнем, а я не разрушил твои планы, предложив отправиться всей семьей? А затем ты не сбежала посреди ночи, чтобы бродить по Новому Орлеану, занимаясь бог знает чем? – Кензи сглотнула. Ее отец прищурился, впиваясь в меня раздраженным взглядом. – Думаю, вам лучше уйти, мистер Чейз, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Вот уже второй раз вы забираете мою дочь от семьи. Такого больше не повторится. Вы уйдете и с сегодняшнего дня не увидите мою дочь. Вам понятно?

Я проигнорировал спазм в животе и очень осторожно сказал:

– Извините, сэр. Но я никуда не пойду.

– Прекрасно. – Отец Кензи и глазом не повел. – Кристин, позвони на ресепшен. Пусть отправят охрану в номер 623.

– Не надо! – Сверкнув глазами, Кензи выступила вперед. – Это была моя идея, папа. Я попросила Итана встретиться со мной здесь. Он не сделал ничего плохого!

– Маккензи…

– Нет, в этот раз ты выслушаешь меня! – Кензи сжала кулаки и посмотрела на отца. – Всего раз. Это все, о чем я прошу. Ты всегда отмахивался от моих слов, но стоило мне поехать в Нью-Йорк с Итаном, и ты вдруг снова решил поиграть в отца? Так не пойдет!

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, юная леди, – обратился мистер Сент-Джеймс к дочери. – Кто назначал все те встречи? Кто возил тебя по всему миру в поисках лучшего лечения? Я нанял тебе лучших докторов страны, а ты ставишь мои старания под угрозу, только чтобы сбежать с этим… мальчишкой и угодить в больницу.

– Ага, как же. Тебя никогда не было рядом! – бросила Кензи в ответ. – Ты никогда не… никогда не заходил в мою палату. Ты подсылал Кристин и Алекс проведать меня, но сам не появлялся. – Кензи быстро заморгала и смахнула навернувшиеся на глаза слезы. – Ты даже смотреть на меня не можешь. Потому что спустя столько времени ты по-прежнему винишь меня в смерти мамы.