– Жачем?! – испуганно спросил Господин-с-горы.

– Ты изранишь себе язык, если оставить его так. Нужно спилить обломанный край. Или можно выдрать его. Лет через триста он снова отрастёт. По лисьему летосчислению.

Перспектива ходить щербатым триста лет Господину-с-горы вовсе не поглянулась. Он обречённо согласился, что клык надо спилить.

Недопёсок принёс напильник – продолговатый камень, испещрённый мелкими царапинами, – и протянул Лису-с-горы, жалостливо поглядывая на Господина-с-горы. Он не понаслышке знал, что процедура подпиливания зубов очень болезненна: когда-то он сломал зубы о кость, и ему подпилили два резца. Он вопил как резаный!

Лис-с-горы подошёл к делу основательно. Он сунул Господину-с-горы в рот дощечку, велев прикусить её, чтобы челюсти не закрылись.

– Ещё не хватало, чтобы ты мне палец откусил! – пояснил Лис-с-горы.

И он принялся подпиливать Господину-с-горы злосчастный клык. Из глаз Господина-с-горы градом покатились слёзы. Скрежет стоял ужасный! От него у Господина-с-горы все семь хвостов встали дыбом. Напильник скрежетал, взвизгивал, клык трещал и скрипел. Напилки падали Господину-с-горы в рот и на подбородок, с которого ещё и слюна текла, раз уж он не мог рот закрыть из-за подпорки-дощечки.

– Ну вот, – сказал Лис-с-горы спустя бесконечное, как показалось Господину-с-горы, время (на самом деле прошло не больше трёх минут), – кажется, готово. Может, тебе ещё и второй спилить? Для симметрии.

Господин-с-горы отчаянно замотал головой.

– Выполощи рот, – велел Лис-с-горы, поигрывая напильником. – Поглядим, что вышло.

Полоскать рот было больно: холодная вода впилась в многострадальный клык иглой, и Господин-с-горы едва не взвыл. Лис-с-горы заставил его повернуться и опять полез ему в рот пальцами.

– Хм, – сказал он, разглядывая подпиленный клык, – неплохо вышло. Не вертись, Фэйцинь, я ещё не закончил.

Господин-с-горы в ужасе округлил глаза, но Лис-с-горы достал из рукава небольшую коробочку и потыкал в её содержимое пальцем. В коробочке было что-то похожее на белую глину. Лис-с-горы замазал Господину-с-горы подпиленную часть зуба и велел сидеть какое-то время с раскрытым ртом, чтобы подсохло.

– Что это? – выговорил Господин-с-горы, стараясь не закрывать рот.

– Лисий фарфор, разумеется. Ну и зачем, скажи на милость, ты грыз дерево? Считаешь, что бобры могут докультивироваться до вознесения, ха-ха?

– Я пытался откусить ветку, – хмуро сказал Господин-с-горы, держа ладонь у щеки. Боль начала униматься. Вероятно, благодаря лисьему фарфору.

Лис-с-горы стоял и смотрел на персиковое дерево.

– Да, – протянул он, – даже полчища кочевых мышей причинили бы меньше вреда дереву, чем ты.

– Полчища кого? – переспросил Господин-с-горы.

– Кочевые мыши, – повторил Лис-с-горы и ехидно добавил: – Мыши-даосы. Кочуют в поисках вознесения. Ищут гору, с которой можно перепрыгнуть на Небо. Они обгладывают кору с деревьев, но не ломают веток, чтобы кора могла нарасти вновь и послужила им пищей на обратном пути.

Господин-с-горы никогда не слышал ни о кочевых мышах, ни о мышах-даосах. Вероятно, Лис-с-горы всё это выдумал, уж больно насмешливое лицо у него было, когда он это говорил.

– Обломать ветки с заложенными почками! – покачал головой Лис-с-горы, прикладывая ладонь к стволу персикового дерева.

Он прикрыл глаза, будто прислушивался к невидимому голосу дерева. Хвост Лиса-с-горы распушился, а вокруг него замерцало сияние, похожее на Лисье пламя, только без языков. И Господин-с-горы стал свидетелем настоящего лисьего чуда: мерцающая аура окружила и дерево, и обломанные ветки стали отрастать и покрываться листвой. За минуту персиковое дерево стало прежним, даже лучше!

«Вот, значит, какова сила горного духа», – подумал Господин-с-горы.

Господин-с-горы вернулся в меланхоличное состояние, едва его оставили в покое. Он сел в углу и принялся вздыхать и бормотать вполголоса жалобы на жизнь.

Недопёсок старательно подслушивал и не менее старательно докладывал обо всём Лису-с-горы. Он не совсем понимал смысл этих жалоб, но передавал их дословно, думая, что Лис-с-горы сам разберётся, он ведь такой умный.

Лис-с-горы всегда хмурился, слушая чернобурку, но иногда по его лицу пробегала быстрая, едва уловимая улыбка, и тогда он непременно трепал Недопёска по голове. Что-то его во всём этом радовало.

– Он всё бормочет о вознесении, – сказал Недопёсок. – Почему лиса так зациклилась на вознесении? Я никогда не слышал, чтобы лисы возносились на Небеса.

– И не услышишь, – сказал Лис-с-горы. – Лисы на Небеса не возносятся. Это даже несбыточной мечтой считаться не может, поскольку несбыточные мечты притягивают иногда в этот мир чудесные явления и сбываются.