Нет, слишком много и подробно…

Надо короче.

«Не спала, спасибо за сообщение, я рада)»

Блин, снова много.

И радоваться я не должна.

Стираю и вбиваю новое.

«Спасибо, что сообщил».

Идеально.

Отправляю и замираю, забывая, как дышать, потому что две галочки мгновенно превращаются из серых в синие, предупреждая о прочтении.

«А на компьютере ты текст вбиваешь намного быстрее))»

Прилетает явная подколка, отчего щеки сразу воспламеняются.

Да, не спорю, я стараюсь от него закрыться. И да, понимаю, Султанов считывает это в лёгкую. Еще бы не догадаться по то и дело бегающему по экрану карандашику в течение пяти минут, и полученным трем словам в итоге.

Но он принимает мое такое поведение, потому что последнее сообщение несет в себе не недовольство и скрытый злой подтекст, а улыбку. Понимающую улыбку.

Не успеваю развить мысль дальше и накрутить себя почем зря, как звуковой сигнал оглашает новое поступление.

«Маша, а ты сладкое любишь?»

Неожиданно.

«Да»

Пишу быстро.

Уж тут-то голову ломать не нужно.

«Торты? Пироги? Пирожные? Выпечку?»

Ух, оказывается, Сулейман тоже умеет строчить, как из пулемета.

«Всё)»

Не могу не улыбнуться.

Сладкоежка же.

«Отлично)) Тогда вопрос по торту: шоколадный, трюфельный, кремовый, бисквитный, вафельный, фруктовый, карамельный, наполеон, безе?»

Господи, давлюсь слюной, потому что все эти прелести тут же возникают перед глазами, маня и чаруя.

«Шоколадный»

Озвучиваю выбор, хотя в данную минуту не отказалась бы ни от какого.

«Принято!) Спокойной ночи, Машенька))»

Высвечивается последнее сообщение.

– Спокойной ночи, – отвечаю вслух.

А взглянув на время, удивляюсь: я так легко втянулась в переписку и увлеклась настолько, что не заметила, как прошло полчаса.

Проверяю сигнал будильника на утро и убираю телефон на тумбочку. Откидываюсь на подушку и блаженно вытягиваюсь.

Засыпаю с улыбкой, а просыпаюсь бодрой и выспавшейся.

Энергия бьет ключом и требует бежать и творить добрые дела.

– Семка, привет, красавчик, – глажу сонного кота по загривку. – Завтра ночью твоя Катюшка прилетает. Ты рад?

– Мя, – выдает пушистое чудо и перекатывается на спину, подставляя живот.

Глава 21

– Теперь моя очередь ехать к тебе с Семеном на такси, так что встречай нас, – смеюсь в трубку, услышав голос Катюшки.

Она приземлилась час назад, о чем оповестила смской, а я набрала ее, как только вышла с работы.

Оказывается, я по ней соскучилась, хотя еще совсем недавно ничего подобного не испытывала. Макарова своим мерзким поступком отучила доверять людям и привязываться хоть к кому-то, кроме родителей.

Но сейчас многое изменилось. Мое сердце стало оттаивать, этого не отнять. И, если быть откровенной перед самой собой до конца, это не только огромная заслуга Ионовой, хотя ее жест доверия с котом – это серьёзный поступок, но и еще одного человека.

Да, я про Сулеймана.

Наши разговоры мне очень помогли. Я перестала смотреть однобоко на мерзкую ситуацию, произошедшую три с половиной года назад. Я услышала его версию событий и нашла подтверждение его словам. Он действительно пытался меня отыскать, мамуля не стала бы врать. А еще для меня оказалось очень важным узнать, что это не было преднамеренной жестокостью и желанием проучить «недавалку». И горько от того, что судьба порой бывает так непредсказуема.

Не скажу, что взяла и в момент простила Султанова, забыв прошлое. Нет. Слишком сложно и невозможно так резко перестроиться, выкинуть из головы то, что глубоко въелось в подкорку. Обида как на него, так и на саму себя за слабость – ушла не до конца.

Но ремиссия началась.

Я чувствую.

И это – прекрасно. Даже не столько в плане наших дальнейших взаимоотношений с Сулейманом, сколько для меня самой.

Да, я услышала его слова о намерении построить серьезные отношения и ощутила твердую уверенность в принятом решении, пусть и не дала никакого ответа. Главное, я в себе почувствовала готовность перестать топтаться на одном месте, поняла, что хочу идти дальше. Быть равноправным участником в союзе двух людей, а не просто принимать то, что дают, как данность. А ведь именно такая взаимосвязь у нас выходила с Кравцовым. Он вел, я подстраивалась.