Пришел потом князь Юрий или Георгий с войском в Киев (так как город был Изяслава, а его Изяслав выгнал), и, когда город и замок штурмовал, говорил с ним Изяслав Давидович и уступил ему Киев, который ему недавно уступил [78] Ростислав, князь смоленский. Так тогда Георгий второй раз сел на столицу киевскую деда своего, и те страны русские между сыновьями разделил: Андрею дал Вышеград, Борису – Туров, Глебу – Переяславль, и Васильку – Порссы.

Потом Георгий, князь киевский, не остановившись на том, что Мстислава Изяславича, из Переяславля, родного княжества, выгнал, послал против него войско мощное в Пересопницу, где тогда князь Мстислав жил. Тот, испуганный мощью неприятельской, и видя себя не готовым ко встрече, удрал в Луцк, а оттуда в Польшу, прося о помощи князей польских, Болеслава Кендзежавого, Мецлава и Генриха. Те, собрав силы в княжествах своих, пошли как неприятели на Русь, желая Мстислава не только на переяславский, но и на киевский престол посадить. Услышав об этом, князь Юрий киевский присоединился к Мстиславу и его родным братьям: Владимиру и Ярославу, сыновьям Изяславова, наследникам киевского престола. И так владимирские, переяславские и пересопницкие [132] княжества, как и другие, им служащие державы, кроме Киева, вернул и присягой то подтвердил, что никогда потом на те государства посягать не будет. Но вскоре присягу не сдержал и осадил князя Мстислава в замке владимирском, где очень много рыцарства с обеих сторон легло. Поляки, которые [78v] служили за деньги Мстиславу, частые вылазки из замка против войск Георгия совершали и много их убивали, так что Георгий, часть войск своих потеряв, должен был с позором в Киев вернуться. Там же вскоре потом немощью съеденный, светского правления жадность лакомая последний раз простившись, умер. Погребен в костеле св. Спаса Берестовского, в году от Рождества Христова 1164, 15мая.

После смерти Юрия или Георгия, князя киевского, Изяслав Давидович, князь черниговский, столицей киевской овладел. Но уже к зиме Мстислав Изяславич его из Киева изгнал, а когда ему быстро омерзела столица отцовская киевская, той же осенью оставил Киев Ростиславу, дяде своему, князю смоленскому. Но и тому киевское государство вдруг надоело, и отдал его вдруг Владимиру Мстиславичу. Услышав это, Мстислав Изяславич, владимирский князь, и разгневавшись, выбросил Владимира Мстиславича, а сам столицей родной киевской второй раз завладел. Но Андрей Егорьевич, князь суздальский, не мог того стерпеть, что Мстислав Киевом завладел, к которому он ближайшим после отца Юрия был, собрал войска из суздальцев, ростовцев и владимирцев, во главе которых сына Мстислава поставил. Пришло ему на помощь девять других князей русских: Глеб переяславский, Роман смоленский, Давид вышегродский, Владимир Андреевич, Дмитрий Юрьевич, Георгий и Славец, родные братья, [79] и осадили Мстислава Изяславича в Киеве, который из-за голода осады не мог выдержать и удрал во Владимир, замок второго его княжества. И князья вышеперечисленные, добыв замок и город киевский, жену и сына Мстислава взяли в плен, и град киевский весь в разбой и хищничество солдатам своим и рыцарству дали. Которые, не насытившись добычей городской, достаточно богатой, святые костелы, церкви и монастыри ограбили и обобрали. А когда прекратился разбой, сразу же Мстислав Андреевич, будучи гетманом над всем тем войском, дядю своего, Глеба, на столицу киевскую посадил, который после двух лет во главе правления умер. На его место Роман, смоленский князь, вступил и монархией киевской, за которую предки один другого убивали и лбами сходились, начал править.

И когда литовцы с ятвягами, народом лесным, собравшись общей силой, в русские княжества вторглись и добычу большую собрали, с которой привыкли жить, собрался на них князь Роман, монарх киевский. И с пользой в лесной пещере удирающих догнал, победил, рассеял и большую часть добычи вернув. Множество ятвягов и литавов-[79v] язычников взял в плен, и, угнав в Киев и другие замки русские, в суровой тюрьме держал, тяжелые и скотские работы им поручая. Других приказал, заковав, в плуг запрягать и, как волами, поле пахать, старые пни и корчи в новых участках поля, или ладах, как по-русски это зовется, убирать. Оттуда поговорка пошла, когда один литовец, научившись языку русскому, сказал: «Роман! Роман! Лихим кормишься, литовцами пашешь!». Этот князь Роман вскоре оставил столицу киевскую, ибо Ярослав Изяславич, собрав войско из половцев, изгнал из Руси князя Романа, а сам Киевом овладел и столицу свою как монарх укрепил. Об этомлетописи русские и Меховский, lib.3, сap. 22, fоl. 98, говорят.

Потом, в 1179 году Казимир II, названный Справедливым, Болеслава Кривоустого сын, князь польский, видя удобный момент, на князей русских, которые друг с другом лбами сходились, набег совершил на земли их, с Польшей соседствующие, которые частично увещеванием, частично силой овладел, такие как: Брест, который сегодня зовут Литовский, Владимир, Дроги-чин и Пшемысль, как Длугош и Меховский свидетельствуют, fоl. 100, сap. 23. Но Кадлубек, хронист польский, при жизни которого это произошло, не вспоминает, что Казимир в то время столько земель у русского государства отнял, разве что Брест Лито[80]вский, который был Польшей Руси отдан, тот Казимир со своим войском получил обратно, и более ничего, что Кромер, lib. 6, подтверждает. Князья русские, посоветовавшись, по летописям русским и литовским, не дали полякам долго в государствах своих править, ибо и между собой в согласии были (с которым государства растут), и несколько замков польских отобрали.

Вслед за этим и Брест Литовский в году от Рождества Христова 1182 из подчинения польского вышел и край этот в русское подчинение вновь поступил. Услышав об этом, Казимир, князь польский, осадил Брест, и, добыв его за двенадцать дней, постоянные штурмы начиная, и виновных горлом покарал, и замок над городом построил, и польских солдат против русаков посадил, как Длугош, Меховский, fоl. 103, Ваповский, Бельский, fоl. 248 свидетельствуют. От Бреста Казимир, польский князь, с войском сразу пошел на Русь подгорскую, как Винцентий Кадлубек в своей хронике пишет, желая посадить племянника своего Мстислава на княжество галицкое, которого другие братья, князья русские, из государства изгнали, обвинив его в том, что был внебрачным сыном. Этот страшил и пугал поляков, как Кромер пишет: «Moleste ferebant eam expeditionem, plerique proceres fortassis recordatione cladis apud illum oppidum Crzywousto Boleslao regnante acceptae» [80v], ибо помнили свое неудачное под этим же городом от Болеслава Кривоустого поражение. За князем своим должны бедные поляки следовать.

Так эту битву Длугош и Меховский, fоl.103, lib. 3, сap. 25, Кромер, lib. 6, fоl. 113, Бельский и Ваповский, lib. 2 еditiоns fоl. 248 и Кадлубек, первый хронист польский, при жизни которого это было, хоть немного поразному, описывают.

Вскоре, как тот же Меховский fоl. 107, сap. 27, пишет Святослав, князь Черниговский, собрав большое войско свое и, завистью побуждаемый, начал войну [82v] с Ярославом Изяславичем, монархом киевским и осадил его неожиданно в Киеве. И когда Ярослав Изяславич, усомнившись в обороне, из замка бежал, Святослав черниговский добыл Киев, где жену Ярослава с сыном молодым, и с рыцарством, и со всеми сокровищами захватив, в Чернигов повел, оставив Киев опустошенный и со всех сокровищ ограбленный.