О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1
вернуться

Стрыйковский Мацей
Шрифт:

После этого Казимир, немного в Кракове пожив, с войском для покорения остатка Руси почти в жатву шел, где без труда Пшемысль, Галич, Теребовлю, Любачев, Тустан и другие волости взял, так к Кременцу с войском пришел, однако, по соглашению с Явнучем, Кейстутом, с Ольгердом и Любартом, князьями литовскими, с сыновьями Гедимина и с его внуками, двумя Юриями, Наримонта и Кориата сыновьями, согласился, что Юрий Наримонтович должен был до определенного времени в Кременце править. И владимирское, луцкое, белзское, хелминское, [167] брестское государства на два года у литовских князей оставил, ибо старался, чтобы ему преград не чинили, если бы что иное не совершал. А потом, когда Кейстут и Ольгерд Явнуча, брата, с княжества скинули, Ольгерд большим князем став, это соглашение с Казимиром возобновил, и есть сейчас запись в сокровищнице королевской в краковском замке, в котором перечисляются замки, которые Любарт на Волыни и Кейстут на Подляшье держали. Там же приписано, что король Казимир и Любарт должны были двустороннюю и взаимную помощь против каждого неприятеля оказывать, и если бы какой спор между ними встал, дабы мнением венгерского короля это разрешалось. Совершив это, король, имея сейм с Русью, русских князей покоренных в уезды вернул, воевод, кашлелянов, старост, судей, и другие учреждения по обычаю польскому поставил и русаков одним правом с поляками соединил, потом эта часть Руси в общем совете от поляков не отступила, но Литва с князем своим, Кейстутом, мазовецкое княжество ограбили и унизили.

Об изгнании из Подолья своевольного Федора Корятовича 1331 г

Федор Корятович, что на княжестве сидел Новогродском, как узнал о смерти Братьев своих, Константина и Юрия, отравленного, С войском в Подолье отправился пустое,[167v] Которое занял после братьев правом прирожденным, И по письму Ольгерда, дядьки, подтвержденном. Но так как окреп, возгордилась воля его, Не желая иметь дядю над собой старшего. Ольгерд, услышав это, с войском шел его покарать, А Федор о Волошии сразу же начал стараться. Замки занял, сам в Венгрию бежал, Ольгерд Браслав, Соколец, Смотрич быстро взял, Красный Городок, Сколе и Каменец ночью Взял, при милой помощи русских казаков. И все другие крепости, частично уговорами, Частично силой добывал, и плохих наказал. Воеводу Нестака взял в плен, а валахов Покарал, невинных отпустил, часть их отдал на плаху, В Каменце воеводой Гаштолта поставил, И князь Федор, что Богу противился, в Венгрии умер. Тем кто богу противится, суд божий ждет, Самого бога презирает, бог его тоже не кормит. Не фыркать надо было, Федя, а старшего слушать, А чтобы не обжегся, на горячее дуть.

О надменном ответе Дмитрия Ивановича, князя московского, Ольгерду и Великому княжеству литовскому 1333 г

Дмитрий московский, имея дружбу С Ольгердом, присягой общей подтвержденной, Создал войны причину, нарушил перемирие, Оно немое, но порой людей зверьми делает.[168] Через послов Ольгерду презрительно ответил, Огонь ему с саблей послал, дабы этим знать, Что у него с этим даром будет на пасху, И своей монархии потратить деятельную мощь. Ольгерд послов задержал и господ своих Оповестил, дабы были готовы Оружием оружие отбить от своей отчизны, И в Витебск чтобы собирались. Объявляя им Москву тут же быть перед дверями, С Димитром, князем надменным, и с ногайцами, Которые думают литовскую землю завоевать, Людей убить, плен выгнать, города попортить. А затем, кровью литовской руки обагрив, И пленом великим возы нагрузив, Хочет хоругви, в Литве взятые, увезти в Москву: И пленных в тюрьмах держать, на погромах взятых. Так сразу же литовские, жмудские и русские господа Из уездов строятся, при них бояре, Эти из любви к отчизне, другие из доброй воли, Эти из держав дворянских и пашен. Радзивиллы вперед, при них Остыки, Монтвидов, Борейков дом, Литовар, Пацы, Тальвош, Семет, литовской, много русской шляхты И шляхты жмудской шло охотно, как на свадьбу. И когда под Витебск пришли, Ольгерд их построил И необходимое для войны приготовил. Шел с послами, сразу за Можайском в миле Отправил их, чтобы посольство свое совершили, Дал им кувшин с огнем собственный, чтобы отнесли, Обещая быть в Москве раньше, чем погаснет. [168v] А что не тот военный, кто ждет погоды, Но тот, что в непогоде свою угрозу готовит. Так, что за послами шел, в Москву днем, ночью, На Поклонной горе расположил свои силы, А послы едва приехали, И князя, а он идет в церковь, встретили. В святой день пасхи, в ту минуту розовый Рассвет расширял по небу зарю. Сказал, что Литва идет за ним, И Ольгерд подарками хочет обменяться с тобой. Услышав это, Димитр, князь, испугался и пошел Назад, как когда кто на ужа наступит Голой ногой, невнимательно, сразу от страха вскочит, А уж на дыбы поднимается. Так от страха сейчас Димитр язык потерял, Потом, когда в себя пришел, бояр своихусилил. Феб из океана вез солнце огнистое, И по горам расточал волоса лучистые Москва, встревоженная, посмотрит и увидит, Из прахов, конями вздыбленными, мгла черная валит, Князь Димитр к Ольгерду послал с трактатом, Видя, что трудно бороться, пошел на переговоры. Ольгерд дал себя уговорить, но замок открыть Велел себе, с чем Димитр должен был согласиться. Взял присягу от него, так въехал с победой В замок московский, со своим передовым рыцарством, В церкви поприветствовал Димитра, дал красные яйца, Говоря: «Видишь, кто из нас раньше встает?» [169] А потом сам о замок поразорял свое копье: Говоря: «Видишь, Димитр, что так наши бьют». Границы, как сам хотел, так с Москвой основал, По Можайск и Колуху государство свое размножил, Подарки к тому большие, мир вечный, награды, За расходы военные и все потери. Покажи же мне гетмана, Рим, такого исправного, Покажи мне, грек и немец, ему подобного, Укажи, кому когда Марс ласковый так служил, И чье бы счастье так строило дела?

Как Ольгерд с победой в Вильно приехал и о первом начале веры римской в Вильне от францисканцев

С триумфом в Вильно въехал, и все жители Пели: «Ладо! Ладо!» Рукоплескали, Как был обычай, но распря домашняя Сразу после этой победы в Вильне была готова. Ибо Петр Гаштолт, как окрестился в римскую веру, Взяв бучачанку, презрел ошибки старые, После подольского староства воеводой в Вильне Был, где множил веру христианскую старательно. Францисканцев [монастырь] основал, где ныне епископ, И виленцы их в седьмой раз казнили, глупые, Крест прибитый, в Вилию выбросили, Плывите, говоря, о том, что учили. Ольгерд приказал убить пятьсот тех язычников, Вильновцев, что побили монахов-христиан. [169v] И на этом месте, где их лежит семь казненных, В саду епископа есть колонна, ибо слывут святыми. Так Ольгерд в мире меч, в мире пригрозил, Гаштолт им монастырь на песке основал, Над Вильной, где сегодня стоит, так христианство Размножалось, к богу ведя язычество. Из-за жены покрестился в русскую веру, Однако языческий имел старый порок. В Витебске верхний замок укрепил, И церкви две, одну в поле, одну в замке построил. Там же и его образ видел нарисованный Греческим манером, на нем плащ долгий, вышитый. Кейстут в ошибке языческой упорствовал, как и предки Сопротивляясь крестоносцам Жмудь насаждающим.

Об Ольгердовых и Кейстутовых сыновьях

Ольгерд двенадцать сыновей имел от двух жен.. Из этих Ягелло, Корыбут и Скергель мужественные, Вигинт, Наримунт, Борис, Лангвил и Свидригел, Бутав, Любарт и Анджей, двенадцатый Корыгел. Все деяния красотой своей показывали, И в благородном рыцарстве предков своих не выдали. И матери в греческой вере сами их упражняли, И по воле Ольгерда некоторых покрестили.

Ольгерд имел сперва жену Ульяну, дочь князя витебского. С ней и Витебск получил. [170] От нее имел шесть сыновей, в веру русскую или греческую покрещенных. Первого, Владимира, который имел киевское княжество на удел. Тот же сплодил Александра, или по-русски Олелька, сына, который Слуцк основал и просвещенных князей Слуцких народ размножил. Второй, Иван Жедзевит, который имел землю подольскую; третий, князь Семен Лингвиней, имел удел во Мстиславле. Четвертый Викинт Анджей, удел его был Трубчевск, пятый Константин, удел его Чернигов Северский и Чарторыйск, от которого фамилия князей Чарторыйских. Шестой, Федор Сангушко, от него народные князья козерские, ковельские, и покойного светлой памяти князя Романа, гетмана славного и счастливого.

И когда умерла княгиня Ульяна, взял Ольгерд у князя тверского вторую жену, по имени Мария, и от нее имел сперва Ягелло, который был покрещен потом Владиславом, и стал королем польским. Второго Скиргайла, третьего Свидригайла, четвертого Корыбута, от которого князей збаражских и вишневецких народ идет. Пятого Димитра, от которого славных и мужественных князей корецких фамилия, шестого Василия, который тоже имел удел на некоторых замках северских.

Из них Ольгерд больше всего Ягелло любил, И на княжество его великое после себя именовал. Ибо в нем отцовская добродетель и мужество светило, И Марсовы приметы счастье в нем значили. Кейстут тоже имел сыновей Витолта и Довгота, Тотовила, Зыгмунта, Патрика, Войдата, Но Витолта видя в лучших качествах, Больше его, чем других любил скренне.[170v]

О частых и кровавых войнах с обеих сторон между крестоносцами и Ольгердом и Кейстутом, князьями литовскими

Ольгерд, Кейстут своих сыновей направляя в войну, Собрали войска с Литвой Жмудь и Руси вооруженные, Корыбут, Бутав, Любарт, Свидригал, Патрык, Сыновья их вели тоже казацкие строи. Так в Мазовше бедное втянулись, Где тысячу двести людей в неволю взяли. Кроме тех, которых посекли. Села с городами поразоряли, С добычей большой имущества, сокровищами вернулись. Этой добычей загруженными будучи, снова в Мазовше вошли, И через пустоши лесные хитро прокрались. Полтовск, Цеханов, Раченж, Червеньск поразоряли, Хоть обязанностью браков с обеих сторон братались, И когда с пленом надменно в Литву оттягивались, И по полям без дела шастали, Мазуры под Наревом сразу же их догнали, Побили их, добычу отняли, а неких потопили.