Пополневшая, пышущая здоровьем Ника с весёлыми ямочками на щеках, сидя рядом с мужем, являла ему полную противоположность. Сергей, исхудавший, с провалившимися глазами, по сравнению с ней выглядел стариком, оставив заботу о своём здоровье на время полёта. Он сидел, провалившись в кресло, Ника – на самом уголке и производила массу движений: поправляла волосы, потирала пальцами под глазами, ладонями оглаживала шею, дотрагивалась до Сергея. И говорила как всегда без умолку. Обо всём сразу, лишь бы не молчать, лишь бы заполнить паузы, лишь бы услышать в ответ хоть одно слово от мужа. Он же молчал, машинально потирая плечом щеку.

Они ожидали сына…

Олежка уже закончил многомесячную программу эвакуации всевозможного населения окружающей местности дальше от стартующего звездолёта. Переселялось всё, что могло ходить, ползать, лазать по деревьям. И даже кое-какие деревья, кустарники и травы – по подсказке шенорога – были пересажены в безопасные места. Кое-где сделаны земляные валы и прочные навесы, чтобы уменьшить воздействие тепла и света.

А сегодня, в день старта к Земле, он прощался со своей планетой, где родился, вырос, возмужал, обрёл единение с природой. Он понимал, что вернётся сюда не скоро, но всё равно ему не верилось в безвозвратность прошлого, когда он жил среди знакомых и милых с детства лесов и гор, птиц и животных.

Он обходил памятные места, посетил на новой машине удалённые точки, запомнившиеся ему по какой-либо причине.

И всюду его сопровождал побуревший от прожитых лет верный Шенька, с философским спокойствием переживающий расставание с другом и, наверное, для него навсегда.

С Шенькой всё уже было переговорено, с ним даже, вымученно улыбаясь, простился Олежкин отец, что подняло собственное мнение Шеньки о себе, тем более что у него появилось смышлёное потомство, уже кое-что понимавшее в происходящих вокруг них событиях, а он был для них примером…

– Серёжа, а вдруг он не вернётся? – Ника, до того о чём-то говорившая, вздрогнувшим голосом спросила мужа. – Он так в последнее время изменился. Ты знаешь, Серёжа, он там… им… этим шенорогам оставил программу волн обучения по всему школьному курсу… Это можно?

– Ему, Никуша, всё можно! Это его планета. И не беспокойся, он вернётся… Вернее, он уже вернулся. Смотри!

Он включил внешний обзор, и Ника увидела, как по дороге, проторенной ею, Олежкой и роботами за долгие пятнадцать лет, идёт её сын, одетый в один из костюмов пилота звездолёта. Рядом с ним, почти цепляясь ему за ноги, семенит Шенька, а, отстав шагов на пять, смешно катятся на ногорогах ещё троица шенорогов, чуть поменьше Шеньки, но таких же, как и он, уродцев. Олежка что-то говорит другу.

Они остановились, не доходя до звездолёта шагов стою. Шенька повернул назад и затрусил по дороге от корабля, а за ним его дети. Олежка махал им вслед рукой до тех пор, пока они не затерялись среди бесчисленных тропинок, ведущих в заросли местных лесов и степей.

Это случилось давным-давно, почти за год до рождения Олежки, когда его родители, папа Серёжа и мама Ника, как он их называл, летя с Земли на планету Пилей, что в созвездии Льва, потерпели аварию. Звездолёт вырвало из Надпространства в реальный мир, он опустился на неведомую планету, после названную именем родившегося здесь Олежки – Олежкой.

Папа Серёжа долгие годы выяснял причину катастрофы, а потом с помощью бортового Мозга звездолёта сумел исправить повреждение, составлял программу возвращения на Землю и вводил её в Мозг.

Всё это время Олежка подрастал.

Папа Серёжа дни и ночи проводил у Мозга, а мама Ника занималась хозяйством в доме, построенного роботами невдалеке от звездолёта, а Олежка открывал для себя целую, родную для него, планету.

Год за годом границы ойкумены, в которых он устанавливал своё присутствие, расширялись. Он подружился со многими обитателями лесов, полей и гор, завёл знакомство с дикими, стоящими в самом начале разумного развития, племенем ногорогих; среди них у него появился друг – Шенька.

Огромная планета, которую открывал Олежка, преподносила ему и сюрпризы, и огорчения, и радость.

А сколько с ним и его другом Шенькой случалось приключений…

Не пустили

Всё произошло неожиданно и быстро. Откуда ни возьмись, появились большущие восьминоги-восьмироги. Они подхватили ничего не понимающих Олежку и Шеньку твёрдыми как камень ногорогами и понесли к крутому берегу речки. И с громким криком: – Хо-хоб-бы-бы! – сбросили их вниз.

Катясь кувырком по косогору, Олежка успел ухватиться за тонкую ветку куста и повиснуть над яростным водоворотам. Вода почти касалась ног, кипела и брызгала холодными каплями.

На куст, за который держался Олежка, сверху накатился Шенька. Он упёрся ногорогами в откос и куст и своим единственным глазом уставился на мальчика.

– Шенька! – выдавил Олежка, чувствуя, что вот-вот сорвётся в речку. – Ты не видишь Двадцать Третьего? Не отзывается.

Шенька повёл глазом, шевельнулся, чтобы принять ответную позу, и тут же, сбитый сброшенной сверху землёй, канул в пену водоворота. Течение подхватило его лёгкое от полых ногорогов тельце и унесло за береговой уступ.