– Прошу прощения за мою вольность, я надеялся немного поговорить, но раз тебе и это неприятно, не стану задерживать, – холодно заметил Генри, и злость в груди Мишель вспыхнула с новой силой.

– Почему же ты решил поговорить только сейчас? Дай угадаю: невеста принца более подходящий собеседник для Мышиного короля, чем детдомовская девчонка без роду без племени?

– При чем тут твое происхождение? – опешил Генри.

– Так ты не из-за него меня бросил? Тогда почему? Как ты посмел забрать у меня то, что тебе не принадлежало?! Это мои воспоминания и моя жизнь, а ты просто украл это! Лишил лучшего, что у меня было, и исчез! – Мишель сама не заметила, как повысила голос.

Тут как тут подоспел Алек и Тэш, да только Мишель не было до них никакого дела, тогда как Генри бросил взгляд на принца, который шагнул вперед, будто готовясь встать между ними.

– Не так уж и страшно потерять немного воспоминаний, – сказал он. – Главное, что быстро нашелся тот, кто смог утешить.

– Ах вот значит как ты заговорил! – грудь Мишель часто вздымалась, а руки так и чесались хорошенько стукнуть упрямца.

– Что тут произошло? – вмешался Алек и смело положил руку на плечо Мишель. – Неужели ты прежде знал мою невесту?

При всем желании сложно было вообразить более неподходящего момента для проявления заботы. Генри насмешливо хмыкнул, а Мишель раздраженно сбросила руку принца с плеча.

– Кстати об этом! – она повернулась к Алеку, уперев руки в бока. – С чего ты вообще взял, что мы поженимся?!

– Как же иначе? – удивился принц, и его прекрасное лицо преисполнилось решимости, когда он торжественно продолжил: – После всего, что между нами случилось, я должен поступить по совести и взять ответственность за девушку, что спасла мне жизнь ценой собственной репутации.

Мишель слышала, как хрустнули костяшки, когда Генри сжал кулаки, однако не могла понять, чего ей хочется больше – плакать или смеяться. Со слов Алека выходило, что он едва ли ни обесчестил ее, тогда как на самом деле все обстояло совсем не так. С другой стороны, самоотверженность, с которой принц готов был броситься в неспокойные воды брака, даже не узнав, что она за человек, восхищала.

– Значит так, Ваше Высочество, – Мишель глубоко вздохнула и быстро проговорила: – Ничего особенного я не сделала и тебе не нужно на мне жениться. Свадьба без любви – плохая затея. Так что с этого момента я освобождаю тебя от всех обязательств, понятно?

– Но как же приличия? – виновато произнес Алек. – Ведь я оказался в твоей спальне посреди ночи. Нас едва не застукала та жуткая женщина.

– В таком случае, мне придется выйти замуж сразу за троих, а это еще более неприлично, не находишь? – возразила Мишель, проигнорировав возмущенный кашель Тэша и удивленно взлетевшие брови Генри.

– Тут ты, конечно, права, – подумав, согласился Алек и с сомнением добавил: – Но ты, наверное, расстроишься, ведь я уже пообещал тебе…

– Но ведь я уже освободила тебя от обещания, – напомнила Мишель и мстительно продолжила, вздернув подбородок: – Я вообще ни за кого замуж не собираюсь!

– Ну, раз так, будь по-твоему, – вздохнул принц, но Мишель в его словах почудилось облегчение, – однако ты можешь рассчитывать на мою поддержку и дружбу! Поверь, я всегда буду помнить о твоей самоотверженности!

– Если только кто-нибудь не поможет тебе забыть, – мрачно отозвалась Мишель и, развернувшись к троице спиной, уверенно зашагала к замку, с силой приминая скрипучий снег.

Она решила: поможет Генри расколдовать замок и разобраться с короной – и сразу же вернется домой. Все, хватит с нее сказок и волшебства. Что толку от чудес, если в итоге заклятия используют против тебя, стирая память?

***

Мишель не чувствовала холода – внутри нее бушевало пламя праведного гнева. Она не подала вида, что заметила нагнавшего ее Генри, просто шагала вперед, мимо замерзших розовых кустов и темных, заваленных снегом лавочек. По-видимому, когда-то здесь был прекрасный сад.

– Я решил, ты его любишь, – проговорил Генри.

– А я решила, что что-то для тебя значу, – отозвалась Мишель. – Как видишь, людям свойственно ошибаться!

– Ты совсем не изменилась, – заметил он.

– Печально, – констатировала Мишель. – Выходит, я по-прежнему не слишком хороша, чтобы ты сделал меня своей королевой. Только в этот раз, пожалуйста, не утруждайся, стирая мою память: я вовсе не собираюсь бросаться тебе на шею, умоляя сбежать со мной!

– Все не так! – воскликнул Генри.

Схватив Мишель за руку, он развернул ее к себе, заставив посмотреть себе в глаза. Сердце дрогнуло – так бывало каждый раз, когда он смотрел на нее с такой жадностью. Да только Мишель совсем не хотелось обжигаться вновь, поэтому она отвернулась, прошептав «пусти».