Поначалу он видел в этом какую-то удалую привлекательность. Имена Оливье и Монро стали неотделимы друг от друга, как Рыцарь и Подвязка. А когда сэр Лоренс сделал еще одну уступку коммерции, предоставив свое имя новому сорту сигарет, его прозвали "Сэр Пробковый Мундштук". Вполне безобидная шутка. Отлично. Юмор в стиле Сальватора Дали ("Сэр Лоренс видится мне носорогом”), приезжавшего писать портрет Оливье в роли Ричарда ІІІ. Пожалуй, было даже полезно время от времени “заземлять" образ этого театрального сановника, вознесшегося над массовым потоком шоу-бизнеса.

Однако в широком общественном плане работа с Монро означала нечто большее, чем забавный эксперимент. Его ждала та наэлектризованная слава кинозвезды, с которой он не сталкивался со времен “Грозового перевала". Лихорадочный восторг, вызванным тогда его Хитклифом, не доставил Оливье удовольствия, а вместе с тем ему неизбежно предстояло быть вовлеченным в шумиху, поднятую вокруг его сотрудничества с голливудской королевой сексуального рая. Англичанин, углубленный в себя и дорожащий своей частной жизнью, актер, стремящийся к совершенству и твердо усвоивший, что быть скучным смерти подобно, — Оливье уже не в первый раз становился жертвой своей патологической раздвоенности.

Предполагаемый союз Рыцаря и Подвязки складывался в условиях, при которых рекламный бум был неминуем. Мисс Монро не снималась с ноября 1954 года, когда в “Страсти через семь лет" она сыграла прелестную, соблазнительную девушку, смущающую покой и нравственные устои степенного соломенного вдовца. Показав ее шикарной девицей с роскошными формами, в которой удивительным образом сочетались чувственность и чистота, фильм превратил Мерилин в предел мечтаний каждого женатого мужчины и раздразнил аппетит любителей кино. В этот стратегически важный момент, ссылаясь на то, что ей мало платят и дают плохие роли, мисс Монро разорвала контракт с фирмой “XX век — Фокс" и демонстративно покинула Голливуд. С тех пор мятежница праздно жила в Нью-Йорке, ее делами руководил бывший фотограф Милтон Грин, а в вопросах искусства консультировал Ли Страсберг, основатель и директор Актерской студии и главный приверженец противоречивых принципов "Метода". Мерилин училась у Страсберга более полугода. Изо всех сил пытаясь развить свой интеллект (“Я хочу быть актрисой, а не чудом природы”), она стала строить необычные творческие планы: говорила о постановке “Лисистраты” Аристофана на телевидении и о желании сыграть Грушеньку в “Братьях Карамазовых” Достоевского. К тому же у нее начался роман с Артуром Миллером, драматургом-интеллектуалом, лауреатом Пулитцеровской премии, чье имя часто упоминалось на страницах газет в связи с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, ведущей “охоту за ведьмами”: не желая идти против собственной совести, он упорно отказывался назвать имена лиц, с которыми встречался семнадцать лет назад на коммунистических митингах.

Все трое — Грин, Страсберг и Миллер — оказывали на Мерилин сильное влияние, искренне желая ей добра. При этом зачастую их действия не были согласованы. Когда возникла идея пригласить Оливье в качестве режиссера и исполнителя главной роли в “Спящем принце”, Мерилин упомянула в разговоре, что Страсберг нашел эту мысль “неплохой”. Грин немедленно послал Оливье телеграмму с официальным предложением. Но, как ему объяснили впоследствии, Страсберг заметил всего лишь, что идея “как будто неплохая” и над ней стоит подумать. Если бы совещание всех заинтересованных лиц состоялось до решительного шага, нет уверенности, что Страсберг как художественный наставник Мерилин одобрил бы такой выбор. Ведь принципы Оливье находились в полном противоречии с установками “Метода” — он шел “от внешнего к внутреннему” в своем поиске духовной сущности героя, отталкиваясь от какой-то характерной приметы внешности, “периферической” особенности.

Однако, поскольку всем хотелось видеть в главной роли имено Оливье, было решено, что единственный выход из создавшегося положения — оставить уже отправленное приглашение в силе. Сделка была заключена. В феврале сэр Лоренс вылетел в Нью-Йорк на предварительные переговоры, вызвавшие почти такой же интерес прессы, как январская встреча между президентом Эйзенхауэром и сэром Энтони Иденом. В первый раз они увиделись в нью-йоркской квартире Монро. Свидание было назначено на полдень. Мерилин перенесла его на шесть часов. Сэр Лоренс приехал ровно в шесть. Мерилин — в самом простом платье и практически без грима вышла из своей спальни в семь. Она принесла свои извинения. “Я просто не знала, что надеть,— объясняла она впоследствии. — Как я должна выглядеть — буднично или официально? Я дважды перемерила весь свой гардероб, но любая вещь казалась мне совершенно неуместной”.

Сэр Лоренс изо всех сил стремился к пунктуальности, так как у него был заказан международный телефонный разговор с Вивьен. Тем не менее он отнесся к задержке весьма любезно. Ему еще предстояло помучиться с пресловутыми опозданиями своей партнерши. Опоздания стали безотчетной реакцией Мерилин на любое событие, заставляющее ее нервничать. По мнению психиатра, ее непунктуальность, медлительность, страхи и частые головные боли были типичными проявлениями склонной к истерии личности, которая из-за полного отсутствия любви и привязанности в ранней юности страдает от ярко выраженного подсознательного ощущения неуверенности и постоянно испытывает потребность в симпатии и внимании. Рэттиган, присутствовавший при нью-йоркской встрече, назвал ее просто “застенчивой эксгибиционисткой, Гретой Гарбо, которая любит фотографироваться”.

Созвав 9 февраля пресс-конференцию на террасе отеля “Плаза”, Милтон Грин сделал успокоившее страсти заявление о том, что съемки ”Спящего принца” начнутся в Лондоне в августе и режиссером и исполнителем главной мужской роли будет Оливье. Об этом говорили уже несколько недель; тем не менее двести репортеров и фотографов явились поглядеть на представление. Еще бы — это была первая после годичного перерыва большая пресс-конференция Мерилин Монро. Она промурлыкала, что сэр Лоренс — ее любимый актер и ее идеал. Он в свою очередь выступил с очень подходящей случаю располагающей речью: "Мерилин — блестящая комедийная актриса, а для меня это означает, что она просто очень хорошая актриса. Она обладает коварной способностью мгновенно превращаться из самого капризного и порочного существа на свете в олицетворение кротости и простодушия. Зрители никогда не знают, которую из двух они видят перед собой, и это приятно щекочет им нервы”. И — да, он действительно считает, что она могла бы сыграть Шекспира.

Газетчики толкались в борьбе за удобные места. Сэр Лоренс добродушно реагировал на весь этот шум и гам. В конце концов он призвал к порядку. ”Хватит фотографировать ноги мисс Монро. С этого момента считайте ее бесплотной”. Но трудно было играть роль инспектора манежа в том цирке, где выставлялись такие ножки. Один репортер спросил Мерилин, продолжает ли она брать уроки драматического искусства. ”О да, — ответила она с глубоким вздохом. — Я бы хотела и дальше развиваться во всех возможных направлениях”. Сверкнули блицы. А потом произошел инцидент, какого можно было ожидать: порвалась тонкая бретелька на ее черном бархатном платье. Пальто, кстати оказавшееся под рукой, не спасло ситуацию. Всколыхнувшаяся толпа придвинулась вплотную. Богиня любви очутилась в ловушке, прижатая к стене. Снова и снова сверкали вспышки, сыпались пустые вопросы. Когда кто-то съязвил, что могла лопнуть и вторая бретелька, все расхохотались. Наконец звезд отпустили. Итак, сэр Лоренс познакомился с тем, что Мерилин любила называть “зверинцем”.