Бекшеев вытряхнул желтоватый свиток.

– Тоже не самая новая, но не думаю, что за пару десятков лет что-то сильно изменилось.

Эта карта – тонкие линии на желтой бумаге. Значки какие-то, символы, в которых я мало что понимаю. Кружки и черточки.

Остров.

– Мы тут. Примерно, - я ткнула пальцем в южную оконечность. – А Мишку нашли…

– Здесь, - Бекшеев указал восточнее. – Очень характерная линия берега. И по высотам совпадает.

– Ты способен понять, что тут написано?

– Да. Карты читать нас учили. Вот… здесь берег поднимается. Так… скорость течения… плохо, не знаем, сколько он в воде пробыл. Хотя… смотри, здесь течение сталкивается с океаническим, поэтому, если бы сбросили его дальше…

Палец Бекшеева скользил вдоль линии берега.

– Тело унесло бы в море, - я кивнула. – Пожалуй… и еще, там не глубоко. А течение должно быть довольно сильным. Мертвецы как правило тонут, они тяжелые, это уже потом всплывают, когда легкие и кишечник газом заполняются.

Бекшеев чуть поморщился.

Ну да, это на светскую беседу совсем даже не похоже.

– Значит, сбросили его недалеко, но высота должна быть приличной. Иначе повреждений таких не было бы… причем… смотри, упал он на землю, а потом утащило в море. Значит, прилив и отлив. На отливе совсем мелко, отсюда и переломы. А на приливе стянуло в море.

И палец ползет. Дальний – остров довольно большой, но при этом очень неудобный. Берега у него высокие, изрезаны морем. И оно мелкое. А дно таит множество острых камней, не один корабль на них напоролся.

– Тут? – с сомнением произнес Бекшеев. – Самая высокая точка, в то же время течение здесь сильное. Очень. И идет аккурат сюда вот…

Он палец убрал.

– Сходится?

– Не знаю, но… проверим.

Только вряд ли что-то найти выйдет. А еще не понятно, что Мишка там делал. Старая дорога, она совсем в другом месте.

Я указала в другую точку.

– Здесь. Он должен был быть здесь.

И получается, что Мишка ослушался отца? Наверняка, не просто так. Три рубля в кармане и… и кто их дал? За что?

– Надо ехать, - сказал Бекшеев. А я поглядела в окно.

– Не сегодня. Скоро стемнеет, а в темноте вряд ли что увидим.

Да и дождь тогда был. Точно. Вода, она смывает следы. И значит, шансов нет. Или почти нет. И…

– Что-то не так?

Вот и Одинцов, сволочь этакая, тоже умел чувствовать момент.

– Днем мы тоже вряд ли что-то увидим. Мишка умел ходить по лесу. Тут, конечно, охотиться особо не на кого. Зайцы вот. И куропатки. И так, по мелочи. Так что ждать, что след оставил, не след. Тот… кого он встретил, тоже вряд ли порадует.

– Плохо.

А то я не знаю.

– Собаку у Яжинского возьмем. Нюх у волкодавов не самый лучший, но всяко сильней человеческого. Я тоже попробую, но…

Бекшеев перевел взгляд на карты.

– У меня от дара тоже мало что осталось.

– Вы меняли форму.

– И что? – я упала в кресло и вытянула ноги, испытывая преогромное желание пнуть стол. – Это только форма, да и то… изменения скорее внутренние.

Так мне во всяком случае объясняли.

Сила извне направляется в организм, и меняет его. Временно, само собой. Кости, мышцы… хорошая ищейка может сутки бежать по следу. Правда, потом упадет и сдохнет, поэтому очень хорошие ищейки стараются бегать быстро.

Я была чертовски хорошей.

Но случай не тот.

– Нюх тоже обостряется. Пожалуй… он лучше человеческого, особенно, когда имеешь дело с одаренным. В этом и суть. Мы улавливаем силу. След её. И чем лучше нюх, тем более слабый след способны взять. Я… могла пройти по тому, который недельной давности.

– Дар закрыли?

– Да нет, там скорее уж сама попала… маг последний, которого я взяла, сильным был. Из старого рода. Ну и приложил чем-то… выжить выжила, мы же крепкие, а вот нюх начисто отбило.

Так что пользы от меня будет немного.

Разве что…

Нет, это… это даже не безумие. Хуже того. Я покачала головой, прогоняя неудобную мысль. Но она не захотела прогоняться.

Глава 15. Пятерка кубков

«Некий Прохоренко В., селянин, представ пред судом по обвинению в многоженстве, не стал отпираться, равно же раскаиваться в совершенном преступлении. Но обратившись к присяжным, сказал, что лишь исполнил долг свой пред людьми, ибо война забрала многих мужчин, а потому женщины молодые и здоровые не имеют иной возможности познать семейное счастие, кроме как вступив или во связь греховную, или в порицаемую законом…»