– Кирий, ты скоро?
– донесся до меня голос уже начинающего скучать Явеля.

– Делаю все что могу, - важно ответил я и замахал лопатой еще усерднее.

Время от времени меня посещала мысль, что, если бы рядом с нами случайно оказался один из наших собратьев-магов, то он бы не упустил такого шанса надо мной посмеяться. Ну а как же иначе? Маг земли, а копается в лесной почве, словно обычный крестьянин. Все верно - в любом другом случае я мог бы размягчить эту землю одним из своих хозяйственных заклинаний. Мог бы, да. Но не стал - ведь я берег свои силы для другого действа.

– Кирий, ну, сколько там еще?
– тоскливо выдал Явель.

– Осталось совсем чуть-чуть, - обрадовал я его, вонзая лопату в землю. Копнул землю, перевернул, раздробил. Копнул, перевернул, раздробил.

Все.

Закончив работу, я вернулся к оставленному в одиночестве приятелю. Но теперь Явель был не один - рядом с ним стояла птица трофу. Уверенно так стояла, на своих двоих. Я снова поразился тому, как выглядят поднятые моим приятелем зомби. Птица вела себя так, словно она живая - она ходила, словно живая, как живая хлопала крыльями, и, как живая, резко вращала головой в поисках источников подозрительного шума. Единственным отличием мертвой трофу от живой, была реакция на людей. А точнее, на меня и Явеля - она нас совсем не боялась. Совсем. То есть - абсолютно. Для нее мы представляли ничуть не больший интерес, чем еловые шишки. Или какие-то обычные камни. Или две лежащие на сырой земле хворостинки.

– Это потрясающе, - не смог не заметить я этот удивительный факт.

– Ничего потрясающего, - не согласился Явель.
– Это просто зомби. Мой зомби. Я просто сказал ему, чтобы он не обращал на нас никакого внимания. Вот он и не обращает.

– И... И сколько продлиться такое состояние?
– не смог не полюбопытствовать я.

– Сколько? Да пока у него мозг, ха-ха, не сгниет, - расхохотался парень.

Я зябко поежился. Брр. Зря я спросил. В следующий раз буду умнее.

Пока я занимал свое место за одним из густых кустов сирени, Явель что-то нашептал птице в то место, где у нее должно было быть ухо, а затем, отпустив ее, присоединился ко мне. И пока мы обустраивались, готовясь к долгому и лежанию на лесной земле, самец трофу важной походкой отправился к центру поляны. Оказавшись в самом ее центре, птица остановилась, словно к чему-то прислушиваясь.

Мы с Явелем так же напряженно замерли, уставившись на самца. Получится - не получится? Выйдет или не выйдет? Только бы у нас получилось! Только бы все получилось!

Словно наслаждаясь нашим ожиданием, трофу неподвижно простояла какое-то время, а затем начала понемногу двигаться: птица сделала три коротеньких шага влево, затем - три коротеньких шага вправо, и, неожиданно, снова застыла на месте.

"Неужели это все?
– промелькнуло отчаянное.
– Неужели это все, на что способна эта птица-зомби? Если это так, если некромантия Явеля не способна на большее, то мы крупно влипли. Очень крупно влипли на очень большую сумму".

Но все оказалось не так. Подождав еще какое-то время, птица резко раскинула крылья, и снова принялась выполнять трехшаговые движения из стороны в сторону: три коротеньких шага влево, и три коротеньких шага вправо. Вновь три коротеньких влево, и три таких же вправо. А потом она вновь неподвижно застыла.

Мы, молча лежали, с трепетом ожидая, будет ли продолженье. А оно должно было быть, потому что на брачный танец это пока походило слабо.

В третий раз к распростертым крыльям добавилась запрокинутая назад голова, и в таком положении трофу снова протанцевала свои, не особо замысловатые, движения.

Закончив четвертый танец, птица остановилась, напряглась, а затем громко и призывно запела. Чем-то ее песня напоминала дикую помесь клёкота и стрёкота. В моей голове промелькнула мысль, что, будь я самкой трофу, такая песня скорей бы меня отпугнула, чем привлекла к себе. Но, видимо, самки трофу имели на этот счет совсем другое мнение, лучше, чем у меня.

К счастью, ее издевательства над нашими ушами длилось совсем недолго, и после птица долго молчала, прислушиваясь, не доносится ли откуда-то ответной брачной песни. Немного постояв в томительном ожидании, самец снова начал свой призывный танец: шажки без использования крыльев, шажки с крыльями, разбросанными в стороны, шажки с запрокинутой назад головой, и шажки с клекотом и пересвистом, после которых следовало томительное ожидание вожделенного ответа от самочки.