Шрифт:
Революционное движение в западных губерниях не обошлось без заметного участия евреев, среди которых было много организованных рабочих из Бунда и других социалистических партий. В Одессе рабочий Штильман стрелял в полицмейстера и причинил ему рану; в Могилеве на Днепре еврейский юноша стрелял без результата в полицмейстера, которого считали виновником бывшего там предыдущею осенью погрома. Такие случаи давали повод правительству (после январских событий либеральный Святополк-Мирский был уволен и заменен консервативным Булыгиным) оправдывать преследование евреев, как «зачинщиков революции». Только председатель Комитета Министров Витте сделал обратный вывод из факта революционности евреев. В заседании комитета он заявил, что «замечаемое ныне среди евреев враждебное отношение к правительству вызывается тяжелыми материальными условиями, в которых живет большинство русских евреев под гнетом ограничительных законов»; он предупреждал, что полицейской власти придется еще «с повышенною энергией вести борьбу с антиправительственною деятельностью евреев, пока не осуществится возвещенное указом облегчение участи инородцев».
Между тем после этого указа в еврейском обществе начался петиционный поход на правительство, с целью вынуждения более радикальных реформ. В феврале были посланы на имя Витте несколько массовых петиций о равноправии. В петиции от имени 32 еврейских общин (Петербург, Вильна, Ковно, Гомель, Бердичев, Кишинев и др.) говорилось: «Все евреи в России проникнуты в настоящую минуту одною мыслью: что жестокая система бесконечных ограничений и стеснений подрывает самую основу их существования, что так дольше жить нельзя. Измученные всем пережитым, евреи ждут своего полного раскрепощения, ждут решительной отмены всех исключительных законов, чтобы свободные и равные со всеми они могли рука об руку с прочими гражданами великой страны работать для ее блага и преуспеяния». В записке виленской группы к последнему пункту было прибавлено: «Как культурная нация, мы требуем тех прав национально-культурного самоопределения, которые должны быть предоставлены всем народам, входящим в состав русского государства».
Освободительное движение в России разрасталось. Образовались профессиональные союзы железнодорожников, инженеров, адвокатов, кое-где начались грозные забастовки на железных дорогах, волновалось студенчество. В ответ слышались выстрелы солдат и свист казацкой нагайки. На полицейские репрессии отвечали красным террором с крайнего крыла социалистической партии. В Москве был убит генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович (17 февр.). Бросая разрывную бомбу в одного из подлейших членов дома Романовых, социалист-революционер Каляев едва ли подозревал, что он является орудием исторической Немезиды, покаравшей московского Гамана и за поругание еврейства. Подъем революционной волны в связи с неудачами японской войны испугал Николая II, и он сделал еще одну уступку. В день 18 февраля (3 марта) были опубликованы три акта: царский манифест, осуждавший революционную «смуту» в момент «кровопролитной войны на Дальнем Востоке» и призывавший всех «благомыслящих людей» к борьбе с «внутренней крамолой»; затем рескрипт на имя министра внутренних дел Булыгина, возвещавший о решимости царя «привлекать достойнейших, избранных от населения людей к участию в обсуждении законодательных предположений», т. е. созвать совещательное собрание народных представителей; наконец, указ Сенату о дозволении частным лицам и учреждениям заявлять правительству о своих «предположениях, касающихся усовершенствования государственного благоустройства». Русское прогрессивное общество широко воспользовалось данною ему свободою заявлений о требуемых реформах. Полился поток резолюций и деклараций с требованием одной коренной реформы — отмены самодержавия и введения парламентской конституции. Еврейские учреждения тоже примкнули к этой декларационной кампании. Старейшее «Общество просвещения евреев» в Петербурге приняло следующую резолюцию: «Правильная, соответствующая культурным особенностям еврейского народа, постановка образования евреев возможна только при условии полного уравнения их в правах с остальным населением России. Как прочная гарантия свободного культурного развития и полного равенства национальностей, необходимо участие в законодательной власти и контроле над управлением страной народных представителей, избираемых на началах всеобщей, прямой и тайной подачи голосов всеми гражданами без различия национальности, исповедания и состояния». По такому типу составлялись и декларации других общественных учреждений, из которых каждое связывало свою задачу с основным требованием создания конституционной России.
Назрела потребность в создании национальной политической организации, которая регулировала бы борьбу за еврейское равноправие. На съезде еврейских общественных деятелей, состоявшемся в Вильне в конце марта 1905 г., был учрежден «Союз для достижения полноправия еврейского народа в России», поставивший себе целью: «Осуществление в полной мере гражданских, политических и национальных прав». Национальные права определены в программе союза так, как они определялись в теории автономизма: «Свобода национально-культурного самоопределения во всех его проявлениях: в широкой автономии общин, свободе языка и школьного обучения». То была первая в новейшей истории программа еврейского объединения, которая поставила национальные права рядом с гражданско-политическими, первая попытка освободительной борьбы еврейской нации, а не «религиозной группы», причисленной к господствующим нациям, как было в Западной Европе. Центральный комитет «Союза полноправия» находился в Петербурге; в состав его были избраны представители различных направлений, объединившихся на указанной программе (М. Винавер, Г. Слиозберг, Ш. Левин, Б. Гольдберг, С. Дубнов, Л. Брамсон, М. Ратнер и другие, в числе 22 членов). Первые практические резолюции союза гласили: требовать всеобщего избирательного права при выборах в будущий парламент с гарантией представительства национального меньшинства в каждом округе; воздействовать на русское общество в том смысле, чтобы в общих резолюциях о гражданском равенстве определенно выставлялось требование равноправия еврейского народа. В частности, первый съезд союза решил предложить всем еврейским гласным в Городских думах отказаться от этого звания, которое досталось им не по выбору, а по назначению местной администрации (выше, § 20), что признано оскорбительным для национального достоинства. В силу этой резолюции еврейские гласные во многих Городских думах демонстративно отказывались от своего звания с заявлением протеста против лишения евреев избирательных прав.
Порабощенный народ устремился к свободе, но темные силы реакции готовили ему страшную месть за его участие в освободительном движении. Навстречу революционной волне, увлекшей лучшую часть русского общества, поднялась грязная волна «черных сотен», ставших «опорою трона». «Acheronta movebo» — эту угрозу стала систематически осуществлять царская власть в отчаянной борьбе с революцией. Выпуская Ахерон черни против либеральной интеллигенции и «жидов», реакция достигала трех целей: непосредственно устрашала либералов и социалистов, демонстрировала нежелание «народа» заменить самодержавие конституцией и старалось компрометировать все освободительное движение, как дело инородцев, особенно евреев, дело ненациональное. Началась открытая погромная агитация под лозунгами: «Бейте революционеров и жидов!» В прокламации южнорусского «Общества националистов» говорилось: «Крики «долой самодержавие!» суть крики тех кровопийц, которые называются жидами, армянами, поляками. Берегитесь жидов! Все зло, все горе нашей жизни — жиды. Скоро настанет чудное время, когда жидов в России не будет. Долой изменников! Долой конституцию!» Погромы готовились открыто к пасхальному сезону. Из многих городов телеграфировали в газеты: «Ждут погромов». Кое-где губернаторы принимали меры против эксцессов, но во многих местах подготовление погромов явно поощрялось военными и гражданскими властями, в особенности политической полицией — жандармскими или охранными отделениями. В апреле 1905 г. в фабричном городе Белостоке, центре еврейского рабочего движения, казаки били прохожих евреев на улицах, врывались в синагоги и квартиры, искали оружия. В дни Пасхи крестьяне громили евреев в местечке Дусяты (Ковенской губ.). На юге, в Мелитополе, пьяная толпа громила и поджигала еврейские магазины, а затем начала разрушать и русские дома, но самооборона, состоявшая из еврейской и русской молодежи, прекратила буйство. В Симферополе черносотенцы распустили слух, будто еврейский мальчик, сын аптекаря, бросил христианскую икону в нечистое место; начался погром, встретивший отпор сначала со стороны вооруженной еврейской молодежи, а потом и со стороны местного гарнизона.
В одном месте кровавая расправа с евреями на политической почве была тщательно подготовлена, и здесь повторилась трагедия Кишинева. В волынской столице Житомире, где в революционных демонстрациях участвовали вместе и евреи и русские, бросалась в глаза особенная активность еврейской молодежи, и черносотенцы решили на этой почве дать сражение «бунтарям». Распускались слухи, что евреи, обучаясь стрельбе за городом, целятся в портрет царя и готовятся «резать христиан». Евреи действительно вооружались для самообороны, и открытые упражнения молодых людей в стрельбе давали повод для упомянутых слухов. В пасхальные дни разыгрался кровавый спектакль. В течение трех дней (6-8 мая) город был во власти пьяных банд, которые грабили, убивали и увечили евреев, уверенные в том, что царь не накажет тех, которые истребляют его врагов, требующих свободы. Еврейская самооборона в Житомире проявляла чудеса храбрости там, где ей не мешали полиция и войска. Среди павших героев самообороны оказался русский студент Блинов, самоотверженно выступивший в защиту избиваемых. Черные звери набросились на Блинова с криком: «Хоть ты и русский, но социалист и хуже жидов!» Юношу забили до смерти при помощи солдат и полицейских.
В один из этих дней разыгралась потрясающая трагедия в Троянове, близком к Житомиру местечке. Узнав о том, что в Житомире громят евреев, 14 смелых еврейских юношей из соседнего города Чуднова вооружились револьверами и отправились на помощь своим братьям. По дороге, в Троянове, их поджидала толпа русских крестьян, возбужденная слухами, что идут «жиды-резуны» для истребления русских. Толпа напала на юношей и зверски убила десять человек на глазах местных евреев. «Нас было 14 товарищей, — рассказывает один из спасшихся. — Ехали мы из Чуднова в Житомир. В Троянове нас окружили, обыскали, все забрали и стали бить топорами, дубинами. Я видел, как мои товарищи один за другим падают мертвыми. Пока явился урядник, осталось в живых четверо: я и еще три человека. Урядник приказал везти нас в житомирскую больницу, но по дороге меня вырвали у стражников и стали опять истязать. Тогда стражники стали говорить, что они будут за меня отвечать, так как им приказано доставить меня в Житомир. «Ну, если так, — сказали крестьяне, — мы его отпустим, но прежде эта собака должна посмотреть на своих жидков». И меня поволокли к убитым товарищам. Я увидел десять трупов... Никогда не забуду этой картины: кто лежал с отрубленной головой, у кого живот распоротый, отрезанные руки... Я впал в беспамятство». На кладбище Троянова до сих пор можно видеть десять могил юных мучеников, которые должны стать священными для всего еврейства.
После гибели русского флота в войне с японцами у Цусимы революционное движение усилилось, и евреи отвечали на погромы интенсивным участием во всех революционных выступлениях. Получился заколдованный круг: как наиболее угнетаемые царским режимом, евреи не могли не броситься в освободительное движение, но за это черная Россия мстила им погромами, которые еще больше толкали их в ряды крайне левых партий. В летние месяцы 1905 г. пошла полоса «солдатских эксцессов». Возбужденные поражениями русской армии в Маньчжурии, солдаты и казаки решили вознаградить себя легкими победами над «внутренними врагами», какими выставлялись евреи в прокламациях черносотенцев. Они избивали евреев на улицах Минска, Брест-Литовска, Седлеца и Лодзи (в июне). В Лодзи солдаты стреляли в участников смешанной польско-еврейской рабочей манифестации. Кровавую баню солдатчина устроила в Белостоке (13 июля): в течение целого дня она на улицах палила из ружей по мирным прохожим из евреев, убив с полсотни человек и изранив еще больше. В южном городе Керчи устройство погрома взяли на себя гражданские власти. В ответ на мирную политическую манифестацию против самодержавия, в которой участвовала и еврейская молодежь, градоначальник и жандармский полковник устроили контрманифестацию, которую назвали «патриотическою». С портретом царя на знамени и с пением гимна «Боже, царя храни» толпы «патриотов» с большой примесью воров и хулиганов громили еврейские дома и, во имя любви к отечеству, расхищали имущество. Когда же вооруженная еврейская самооборона стала действовать против громил, она была рассеяна градом пуль со стороны солдат, уложивших на месте десяток героев (13 августа). Позднейшее расследование выяснило, что погром был тщательно подготовлен полицейско-жандармскою властью, которая по этому делу сносилась по телеграфу с Департаментом полиции в Петербурге. То были репетиции последовавших затем повсеместно октябрьских погромов.