Это конец.

Она задыхалась, задыхалась от собственного биения сердца и эмоций. Ярослава не хотела вот так умирать, но не могла ничего сделать. Совершенно ничего! Она никогда не задумывалась о том, насколько сильно хочет жить. И сейчас она понимала, что это желание было слишком сильным. До отчаяния сильным и разрывающим.

— Это не я… Я не… Я НЕ УБИВАЛА КНЯЗЯ! — закричала Ярослава.

Но палач уже занес топор.

Хмурые облака лениво ползли по небу. Казалось, вот-вот пойдет дождь, превратит и без того непроходимые тропы в грязевое месиво. Но шел уже четвертый день ненастной погоды, а ни одной капли так и не сорвалось. Осень нагрянула быстро, начав наряжать природу в желтые, рыжие, красные, коричневые тона. Однако не было ощущения действительно золотой поры. Все цвета как-будто побледнели, выцвели, пожухли.

Ветер пробирал до костей. Даже конь иногда подрагивал и фыркал.

— Ты нам очень помог, добрый молодец!

Женщина, чье лицо, шея, руки были покрыты глубокими морщинами, а волосы посеребрило время, никак не хотела отпускать своего спасителя. А ведь стоило всего лишь помочь донести ведра от реки. Она вцепилась в плащ незнакомца, хотя тот уже оседлал коня. Женщина то и дело пыталась заглянуть под глубокий капюшон, надеясь рассмотреть лицо. В какой-то момент ей даже удалось мельком увидеть его. Несмотря на крупное телосложение, лицо путника было чистым, без щетины, как у совсем молодого юноши. Глаза яркого зеленого цвета, как сочная весенняя трава, густые рыжие брови и такая же прядь вьющихся волос, выбившаяся из под капюшона.

— У меня дочь, самая младшенькая, Василисой звать, в подходящем возрасте, чтобы понести дитятко. Она у меня красавица! Светлые волосы, голубые глаза. А как она вышивает! Просто загляденье! Хотела бы я, чтобы у нее появился такой же сильный и красивый муженек. Стал бы опорой моей Васе. Отдохни у нас, а завтра двинешься в путь-дорогу. Но лучше у нас оставайся насовсем. Обогреем, накормим, свадебку сыграем.

Путник лишь покачал головой. Женщина всплеснула руками, наконец, выпустив плащ.

— Да что ж это такое! Какой настырный. Ну хоть ужин с собой прихвати, доченька как раз должна была его приготовить.

На радость женщине путник кивнул, посильнее натянул капюшон на лицо и отвернулся. Она убежала в ближайший аккуратно сложенный домик, и вскоре возвратилась с юной девицей. Женщина почти тащила ее за руку. Девушка упиралась, бросала недовольные взгляды то на мать, то на путника. Видимо, женщина не первый раз пытается сосватать дочь с проезжающими через деревню мужчинами.

— Погляди, как хороша Василиса! Моя доченька первая красавица на деревне!

Девушка хмыкнула, откинула за спину длинную светлую косу, сложила руки на груди и горделиво задрала подбородок. Видать, любит она похвалу.

— Времена нынче неспокойные… Слыхала, что в деревню Заречную мор пришел. Мол, мертвяки там теперь обосновались. Нужен моей Васюшке защитник. Неужто она тебе не по нраву?

Василиса принялась переступать с ноги на ногу. Пышная грудь заманчиво покачивалась при каждом движении. Девушка игриво провела пальцами по всей длине светлой косы и принялась теребить ленту на конце. Василиса то и дело бросала на путника заинтересованные взгляды. Красива девка. Странно, что никто до сих пор на ней не женился. Видать, нрав тяжелый.

Женщина подтолкнула свою дочь, та взяла сверток, встала на мыски, и протянула его незнакомцу. Путник наклонился и принял подношение, пряча лицо. Василиса, будто случайно провела пальцами по тыльной стороне руки незнакомца. Путник кивнул в знак благодарности, убрал сверток в пыльную седельную сумку, дернул поводья и молча двинулся по дороге.

— Дурная ты девка, Вася! Чего ты молчала, как будто язык проглотила?! Мы так тебе никогда мужа не сыщем! Будешь в девках ходить!

— Я тебя не просила мне мужа подыскивать! Сама как-нибудь разберусь! Замучила ты меня уже!

— Неблагодарная! Пара зим и ты станешь никому не нужной!

Путник не стал слушать перепалку между женщинами. Это был уже не первый раз, когда его пытались сосватать за последние несколько дней.

Путник двинулся прочь. Вскоре их голоса и вовсе стихли, вновь стали слышны лишь топот копыт, да шорох седельных сумок и меча, скрытых под плотной тканью плаща. Рукоять клинка неприятно давила в живот. Но путник уже привык к этому. Он покинул очередную деревню, название которой даже не запомнил, и двинулся дальше на северо-восток.