Все было совсем как в моих кошмарах, и я уже почти не сомневалась, что скоро проснусь.

— Это правда, малышка Габриэль.

Сначала я увидела темный невысокий силуэт, объятый тенями, а затем фигура вышла на свет.

— Это правда.

Старуха.

Стоя на грани света и тьмы, закутанная в странные цветастые одежды, с платком на голове, из-под которого выбивались седые пряди, старуха смотрела на меня, широко улыбаясь ртом, полном черных зубов.

Я сглотнула.

— Кто вы? Как вы сюда попали?

— Я пришла, потому что меня пригласили.

Женщина достала из-за спины конверт, который мы отсылали всем гостям.

— Вас не приглашали. Откуда он у вас?

— Считай, что я его купила. Но ведь куда интереснее, зачем я пришла сюда.

Не сказала бы, что мне было очень интересно это знать. Намного больше мне хотелось, чтобы незваная гостья ушла, забрав с собой странные тени, которые недружелюбно колыхались за ее спиной.

— Не бойся меня, дитя. Я пришла помочь тебе.

— Помочь? — переспросила я, нервно улыбнувшись.

Всегда думала, что помощники выглядят как-то более… Безопасно.

— Именно, милая. Помочь выпутаться из паутины непонимания, что сковала твое сердечко.

Я вздрогнула. Как она…

— Я все знаю, милая, — старая женщина совсем по-матерински улыбнулась и внезапно перестала казаться мне пугающей. — Твое бедное маленькое сердце, оно ведь разбито. Ты не сохранила его, дитя мое. Но оно и не мудрено. Сердце лорда Астайна – сплошь лед, и от этого уже никуда не деться.

— Это была метафора?

— Нет, — печально покачала головой она. — Это истина. В груди его кусок льда. И это моих рук дело.

— Что?! — шепотом спросила я.

— Да, милая. Несколько лет назад сердце лорда было разбито, и он попросил заковать его в лед, чтобы никогда больше не испытывать этой боли. Ты похожа на ту, кто разбил его.

— Что?!

— Ее волосы были окрашены огнем, а глаза осыпаны золотом. Они любили друг друга и все в мире преклонялось пред их любовью, но потом она умерла.

— Что?

— Все имеет свою цену. И за ледяное сердце Малкольм заплатил проклятьем.

— Так то что его жены сходят с ума… - проговорила я омертвевшими губами.

— Цена его покоя.

— Но… Он… Он же… Я… Но он…

Старуха кивнула, лицо ее выражало жалость и желание помочь.

— Ты видела его чувства. Но то лишь оттого, что ты так похожа на нее.

Я прижала руку ко рту.

Боль вспыхнула в груди и устремилась к горлу, обжигая его точно горячая лава, коснулась глаз, стягивая их точно жгутом. Всхлип вырвался из сомкнутых губ.

То, что было между нами не было сном. Это было просто… Ошибкой. Как и сказал тогда Малкольм после нашего поцелуя. Это была лишь ошибка.

Он видел во мне другую. Все эти улыбки и смех, взгляды и слова предназначались не мне. Лучше бы это было сном.

Какая же я была дура!

Я думала, он страдает от неведомого проклятья, но он же сам обрек себя на него. И меня он отсылал не потому, что опасался за мою жизнь, а потому что я напоминала ему о ней.

Горечь скопилась во рту.

Я еще сильнее впилась ногтями в ладони, позволяя боли физической усмирять душевную.

— Спасибо, что сказали мне, — глухо сказала я.

— Ну что ты, дитя. Уезжай, мой тебе совет. Уезжай и позволь другому мужчине исцелить твое сердце.

— Да, — пробормотала я, отталкиваясь пятой точкой от спинки скамейки, на которую опиралась. — Пожалуй, я так и сделаю.

Я зашла назад в зал и направилась к выходу на лестницу, слишком потрясенная и разбитая, чтобы думать хоть о чем-то. Я сглатывала ком в горле, сжимала руки в кулаки и шла вперед. Но просто идти мне стало уже невмоготу, стены давили, люди раздражали, запаху душили, я приподняла подол платья и побежала. Я бежала так быстро, как только могла, не обращая внимания на раздираемые нехваткой кислорода легкие.

Влетев в свою комнату, я прижалась спиной к груди. Разорвала на себе платье, рывками расшнуровала и отбросила прочь от себя корсет.

Какая же я дура!

Прекрасная туфелька ударилась в зеркало и мелкие осколки посыпались на пол. Другая ударилась в дверь, разделяющую наши спальни.

Я резко вытаскивала из волос шпильки, наслаждаясь звуком, с которым они падали на пол. Мне хотелось громить, рвать и метать все вокруг. И разобравшись с волосами, я непременно приступила бы к этому увлекательному занятию, но меня отвлек раздавшийся стук в дверь.