Пожалуй, слушать своё сердце в противовес разуму — это их самая любимая, почти семейная ошибка.

Известие о том, что пора собираться в дорогу, огорошило лисицу. Кайра первым подумала, что князю надоело мириться с такой бесполезной женой, и он отправит её куда подальше от себя, лишь бы больше не мозолила глаза. Ещё и эта грубая баба-росомаха! Всё шутит да издевается, не думая о том, кто перед ней. За прошедший месяц Кайре успела привыкнуть к её нраву, но подружиться — ни в жизнь.

Возможность вновь вернуться домой грела её сердце, но осознание того, что поход этот скорее вынужденный, чем подарок и жест доброты, тяготило. Она уже никогда не сможет ступить на родные земли, как их полноправная хозяйка, и её жизнь не впадёт в привычное русло. Имела ли она право теперь входить в княжьи чертоги с гордо поднятой головой?

Смутные мысли развеялись, когда в руках лисицы оказался лучик солнца — он смеялся и резвился, обнимая её маленькими ладонями. Младший брат — то малое, но такое ценное, что осталось от прежнего дома. Только ради него ей всё ещё хотелось жить, и были силы терпеть присутствие росомах. Он был её домом, её уютным островком, на котором она могла забыться, и оттого ещё радостнее проходили те часы их единства. Кайра не заметила, как этой ночью крепко уснула, прижав к себе брата. Её не тревожили кошмары — на лице княжны лисьего народа впервые за долгое время была вновь та тёплая и искренняя улыбка, которой она одаривала свою семью, ещё до того, как семьи не стало, а она не оказалась подле росомахи.

У них появилась возможность бежать, устремиться в родное селение и обрести лживую свободу до тех пор, пока росомахи вновь не постучатся в ворота Лисбора. Это был бы глупый и необдуманный поступок, потянувший ещё больше жертв и страданий, но хотя бы в своих снах она могла ступать по родным лесам, зная, что снова свободна.

Кайру разбудила смутная возня где-то под боком. На сонную голову не понимая, что происходит, она уж подумала, что и в походе князь росомах не оставит её в покое и, увидев лицо неизвестного, вторгшегося в их общий шатёр, на долю секунды пожалела о том, что не видит перед собой ту самую... испещрённую шрамами грудь и самодовольную ухмылку на грубом лице.

На них напали ночью на полпути к Лисбору, подобравшись к разбитому лагерю с подветренной стороны. В палатки полетели горящие стрелы и факелы. Нападение было хорошо спланировано — застигнутые врасплох росомахи выскакивали из охваченных огнём шатров, сбивая с себя пламя, и тут же встречались с мечами врага.

Кайра кинулась спасать брата и с боем отбивать его у чужаков, пытаться поднять шум, чтобы привлечь внимание к шатру и, как ни странно, звать на помощь того, кого даже в мыслях в роли спасителя допускать не хотела. Не вышло. Её сопротивление было быстро подавлено, а из шатра так ловко вытянули двух лисиц за хвосты, что об их пропаже узнали, когда оба оказались в сёдлах со своими похитителями.

Чёрный дым и запах гари не давал сориентироваться. Сэт первым делом сунулся в палатку, где спали под охраной лисята, и нашёл лишь тела убитых соплеменников. Похитили… Росомаха взревел, продираясь сквозь ожесточённый бой, единственным смыслом которого было задержать их, отвлечь от основной цели.

От лагеря стремительно удалялись четыре всадника.

Окликнув двух ближайших соратников, Сэт взлетел на спину своего жеребца и издал низкий, утробный, продирающий нутро рёв, на который моментально отозвались все его сородичи — вскинули головы, отвлеклись от боя, обратили внимание… Росомаха рубанул коновязь, разворачивая коня и поднимая его в карьер вслед за скачущими похитителями.

Погоня была короткой и поистине бешеной. В тот момент, когда до преследователей оставались от силы два лошадиных корпуса, стрела росомахи настигла конский круп — лошадь, споткнувшись, упала, выбросив в глубокий снег своих всадников…

Больше всего в этот самый момент Кайра боялась за брата. Ей, в отличие от него, не привыкать к грубости и неизвестности. Она ничуть не удивилась, когда в поле зрения попались знакомые кони, а впереди процессии — сам князь Росомах. Мальчишка им нужен. Лисица лишь дёрнулась вперёд, когда раненный конь сбросил со спины младшего брата, будто могла поймать его и смягчить падение, но грубая рука вернула обратно, лишая всякого шанса обрести свободу.

Видя, как из сугроба достают целого и живого мальчонку, Кайра выдохнула с облегчением, благодаря лисьего Защитника за то, что пощадил её брата. О своём героическом спасении княжна и не думала.

— Княжич! — победно возликовал один из воинов, откопав лисёнка из сугроба живым и невредимым, в то время как двое других добивали невезучего преследователя. — Живой! Дело сделано, поворачивай!

— Кайра… — выдохнул князь-Росомаха, глядя в спины стремительно удаляющимся точкам.

— Брось её, Сэт, мы нужны там! — завопил воин и жестом указал на пылающий лагерь, в котором ещё продолжалась битва.

Это было мгновение, когда внутри всё взвыло не то от боли, не то от растерянности, метнулось от сердца к разуму, выгорело и разошлось… Один путь — назад, к своему народу, которому он нужен, как Князь, как воин, как вождь в конце концов.

И второй — вслед за ней... Кто она? Кто она такая, чтобы душа его разрывалась на части, заставляя сделать выбор, в котором он, как ни извернись, непременно проиграл?..

«— Не предать друг друга даже тогда, когда солнце не видит вас.

— Не предать…» — шепотом повторил тогда слова шамана князь, принеся свою клятву в верности.