— Князь?.. — удивлённо вздохнула женщина и захрипела, когда рука князя сжалась на её горле.

— Кто дал тебе право решить, что ты здесь хозяйка? — Сэт не кричал, но холод в его словах звучал опаснее звона стали. В его глазах был такой гнев, что Анка не нашла слов.

Свеча выпала из её руки, упала на пол и потухла.

Казалось, что от гнева Сэт задушит её голыми руками в наказание за убийство. В люльке расплакался встревоженный ребёнок, будто почувствовал, что матери что-то угрожает, и этот плач всколыхнул в душе князя болезненные воспоминания.

Князь разжал пальцы. Анка упала на пол, хватаясь за горло, и жадно дышала.

— Глупая женщина! — взревел князь, смотря на неё сверху вниз. — Ты понимаешь, что ты натворила?

Анка заметила, что гнев князя смягчился, и понимала, что стало тому причиной. Она бросилась к нему в ноги, пытаясь использовать свой единственный шанс на спасение.

— Не губи меня, князь, — Анка схватилась за край его плаща, смотря на князя снизу вверх с мольбой во взгляде. Но не было на её лице ни слезинки, ни толики сожаления. Она не каялась в своих грехах и явно радовалась той мысли, что всё удалось, иначе бы князь, разъярённый потерей, не пришёл бы в её дом среди ночи. — Сжалься, — умоляла она, не сводя с него глаз. — Не оставляй дитя без матери, а меня без милости своей.

— Забери, — приказал Сэт, даже не глянув на мать своего сына.

Воевода неуверенно посмотрел на Анку. Женщина притихла, ослабила хватку на плаще князя, но не бросилась к колыбели, когда воевода прошёл в дом и склонился над люлькой, беря в руки умелыми отцовскими руками мальчишку.

— Пощади, князь! — снова взмолилась Анка, чувствуя, как у неё отбирают единственную защиту. — Не лишай меня сына!

Но Сэт её не слышал.

— Отнеси его Этне.

Воевода неуверенно посмотрел на князя, потом на Анку. Ребёнок в его руках плакал, не понимая, что происходит, и даже покачивание воеводы его не успокаивало. Чужие руки не заменят рук матери. Он будто бы чувствовал, что близится беда. Воевода не хотел уходить, но не смел ослушаться приказа князя. Ступив за порог, он видел, как Сэт тянет руку к Анке, но отвёл взгляд, чтобы не знать, что будет дальше, и прижал мальчонку к груди, пряча его за плащом, как самую дорогую ценность.

***

Кайре казалось, что она потеряла нечто большее — часть души и сердца. Она не осознавала истинной ценности того, что имела, и думала, что это Зверь разгневался на неё за недостойное жены поведение. Росомахи были правы. Она — испорченная. Ничто не оправдывало её поступок. Она — жена Сэта. Жена князя Росомах, и должна быть ему верной. Из-за слухов с каждым днём становилось горче. Кайра не знала, как смириться с потерей, и как исправить то, что ей неподвластно. Её сердце всё ещё стремилось к Визэру, но в то же время болело под натиском утраты и чувства вины.

— Это я его убила? — повторяла Кайра один и тот же вопрос, когда старая нянька приходила, чтобы сменить постель в хозяйской комнате.

— Не ты, — из раза в раз повторяла Этна, но знала, что эти слова ничего не изменят. — Что искать виноватых и губить себя?

Кайра понимала, что она не перепишет прошлое и едва ли может как-то повлиять на настоящее. В последние недели они не виделись с Визэром с того самого дня, как он, услышав про её состояние, ворвался в дом князя, будто это его собственный сын отправился в Чертоги Зверя. Кайра не желала выходить из дома, а Визэру не разрешали ступать в сени хозяйского терема.

Может, это Зверь наказал её за любовь к княжичу, и потому отобрал у неё ребёнка? Может, это наказание за неверность, ведь замужняя женщина не должна даже думать о другом мужчине? Пусть они не касались друг друга и Кайра никогда не чувствовала тепла от дыхания Визэра на своих губах и виске, они были близки, пусть не телесно, но — духовно. И этой связи хватало, чтобы думать, как бы всё сложилось, встреться они раньше. Как бы она жила в Скогенбруне. Сколько бы ещё прожили её родители, если бы Сэт не пришёл с войском к вратам Лисбора.

Кайра наблюдала за княжичем из окна, когда, кутаясь в шаль, подолгу сидела на лавке и бесцельно коротала время. Визэр ловко управлялся с мечом. Его рука восстанавливалась. С каждым днём княжич медведей становился всё сильнее, и с тем приближал день поединка. Весь яд вышел из его тела. Визэр заметно окреп. Он выглядел здоровым физически, но… Кайра видела, что на его сердце тяжесть и понимала, что сейчас княжич медведей остался абсолютно один в княжестве враждебных росомах. Все они считали его виновным в потери князя, но, не скрывая того, пусть и шептались реже и тише, радовались.

Радовались, что наследие лисы не прижилось, и сам Зверь против.

Кайра не видела Сэта. Князь спал в других покоях и допоздна пропадал, возвращаясь ближе к полуночи. Этна лишь качала головой, но не лезла под руку к воспитаннику. Он многих терял на своём веку, и ещё одна потеря — самая безжалостная, ударила по нему с такой силой, что князь не находил утешения. И всё же… Зная горячий и вспыльчивый нрав Сэта, Этна считала, что его молчание и нежелание оставаться с женой в одной комнате, — это не наказание, а отчаянная попытка не обвинять её. Сэт знал, что слухи, пусть и имеют основания, далеки от правды. Сердце лисьей княжны никогда ему не принадлежало. Она любила его, пока не было выбора. Он сам не оставил ей его, пока не появился Визэр. Теперь же княжна знала, что всё может быть иначе, и она могла бы жить иначе. Быть любимой в тёплом княжестве медведей, где к ней относились бы с уважением, а не пытались по случаю пнуть.