— Полоз навредил моей жене. Искалечил её.

Лось кивнул.

— Я слышал об этом.

Сэт опасался, что Лось не сдержится и выскажет ему о тех увечьях и потерях, что росомаха своими руками нанёс Кайре. Он не был безгрешным. Визэр неоднократно ему об этом напоминал, когда случалась возможность.

— Выдай мне Полоза. Он должен заплатить за смерть моих людей и за страдания моей жены.

— Он уже заплатил.

Ответ Лося ошеломил князя, но он сдержался, чтобы не сорваться на крик и угрозы. Сэт пытался измениться. Пытался контролировать себя и не быть зверем, которого боялись, ненавидели и презирали. Он не сможет добиться мира кровью и враждой, а врагов хватало.

— Твои люди, князь, — продолжил Лось, — убили его жену.

Сэт хотел сказать, что у Полоза столько жён, что он мог бы взять себе новую или не заметить смерти одной из десятка.

— Он приехал в Элкенволг, желая спасти её.

Этот поступок показался Сэту странным. Чтобы Полоз кого-то жалел? Желал так сильно спасти? Или это ещё одна хитрая уловка змея? Росомаха не мог поверить, что змей в кого-то влюбился или кого-то любил по-настоящему. Этот зверь искалечил его жену, выкрал её, унизил их, подлостью пытался убить. Разве такое существо способно на любовь и самопожертвование?

— Раны княгини оказались серьёзными и наши лекари не смогли её спасти, — заговорила княгиня Элкенволга. — Она вознеслась к Зверю несколько дней назад.

Когда мальчонка, перебравшись с колен матери, зацепился за рубаху отца и сел на его колени, лось отвлёкся, перехватил сына, усадил уверенно и крепко. На его лице появилась тёплая улыбка.

— Я не могу допустить, чтобы мужа, оплакивающего жену, судили в моём княжестве, — Нандор вновь поднял взгляд на Сэта и заговорил с присущей ему властью. — Он мой гость до тех пор, пока не решит покинуть Элкенволг.

Сэт напрягся, предчувствуя бурю. Лось будто намеренно испытывал его терпение — говорил медленно, прерывался, ставил условие одно за другим. Росомаха думал, как ему добраться до Полоза и взять с него старый долг, но понимал, что не хочет проливать новую кровь в погоне за змеем. Он собирался отступить, как Нандор вновь заговорил.

— Но ни я, ни мой народ не будет препятствовать тебе за пределами Элкенволга. Там ты можешь делать с Полозом всё, что пожелаешь, но здесь — он мой гость и может оставаться в княжестве, пока его траур по жене не кончится.

Эти слова развязали Сэту руки.

— Ты и твоё войско можете остаться в Элкенволге. Вы, верно, устали с дороги, и путь обратно предстоит не из лёгких, — княгиня улыбалась Сэту ласково, будто мать.

Никто не гнал росомаху из Элкенволга, с какими бы намерениями он ни приехал в княжество.

Поблагодарив их за гостеприимство и за заботу, Сэт встал из-за стола, вновь выказав уважение лосю и его жене, и направился к выходу из зала. Перед глазами всё ещё стояла картина как княгиня кутает в объятия сына, как мальчик тянется ладонями к лицу отца, и тёплая улыбка Нандора, который безмерно любит и жену, и сына.

Сэт остановился в дверях, подняв взгляд. Его внимание привлекли шаги, а после — тонкая фигура, затянутая в чёрный саван. На мгновение росомаху охватила такая лютая ярость, что он едва не накинулся на Полоза с голыми руками. Он хотел разорвать змея, заставить его страдать за все те мучения, что вытерпела лисица, но замер, не найдя в себе сил шелохнуться. Он обомлел от того, что увидел.

От змея с острым языком, с ядом, что сочился из его уст, осталась лишь тень. Казалось, что князь змей поблёк. Он не был ни живым, ни мёртвым. Пустой взгляд Полоза даже не заметил враждебного гостя. Витар прошёл мимо Сэта, не обратив на него внимания, не бросив вслед ни одной скабрезной шутки. Не попытался уколоть словом или ранить. Он не был собой.

Проводив Полоза взглядом, Сэт задумался. А что если Полоз и вправду любил?..

***

К ночи на улице становилось холоднее. Кайра куталась в вязаную шаль, которую из заботы связала Этна. В комнате стояла больших размеров бадья, наполненная горячей водой. От неё приятно пахло травами. Домом…

Вдохнув полной грудью, лиса улыбнулась. Она присела на край бадьи, придерживая одной рукой шаль, чтобы та не соскользнула с её плеч, а вторую руку опустила в воду. Листья трав и засушенные лепестки цветов, которые уже не встретишь в это время года, плавали на поверхности и слегка подкрашивали воду в зелёно-коричневый цвет. Рядом с бадьёй для Кайры оставили свежие рушники, чистую сорочку, мягкие сапожки и кружку с отваром, чтобы спалось лучше и раны заживали быстрее.

Кайра стеснялась своего тела, а потому не позволяла служанкам оставаться рядом с собой и помогать ей с очищением. Только Этне дозволялось входить в эту комнату, когда лиса, сбросив с себя одежду, опускалась в воду. Кайре понадобилось немало смелости, чтобы даже в одиночестве, зная, что в комнате нет никаких зеркал, сбросить сначала шаль — её лиса аккуратно положила на стопки принесённых вещей, а следом — свободную рубаху. Переступив через неё, будто через сброшенную змеиную кожу, Кайра ступила босой ногой в воду и медленно села в бадью.