Я замерла, вслушиваясь в сгустившуюся тишину. Отчего-то сильно забилось сердце, и я опять ощутила волну слабости, как недавно в комнате под лестницей. Волнение забирало силы не меньше паразитов из разлома или безумного Свана. Теперь уже мёртвого мерзавца. Ведь так? Я не была уверена, что верно помню события. Прошлое заволокло неприятным туманом.

— О, дорогой Гастон! Я неплохо развлеклась со строптивой игрушкой! — рассмеялась Элизи.

Притворная беззаботность и веселье не обманули меня. Я догадалась, какую обиду нанёс Эссар любовнице. Бывшей любовнице…

Эта мысль неожиданно доставила мне удовольствие. Губы сами растянулись в улыбке.

— Вот и славно, — выдохнул Гастон.

Он не был настолько чуток к полутонам и не понял подвоха.

— Раз уж нас больше ничего не связывает, то старику Америусу будет интересно узнать, что ты служишь не Совету, а своим отверженным.

— Это домыслы, Элизи. Бездоказательный оговор, — спокойно отозвался Эссар. — Америус слышит сотни таких каждый день, а я послушно исполняю все приказы Совета.

— А что с твоим подчинённым? Сван, кажется?

— Что с ним не так? — голос Эссара сделался ледяным.

— Не притворяйся, Гас. Я успела кое-что увидеть, когда ты носился со студенткой на руках. Не забывай, что секретарь в курсе многих дел, даже тех, о которых не говорят вслух. Смерть одной студентки, нападение на другую… А эти странные случаи в парке? Совету магов не понравится, что один из хаотиков вёл себя с опасной вольностью, а декан покрывал его тёмные делишки.

— У тебя богатая фантазия, Элизи. Этого недостаточно для обвинения, — рассмеялся Гастон.

— Зато достаточно, чтобы вызвать возмущение среди студентов и преподавателей-стихийников. Гнев толпы бывает опаснее немилости власти.

— Я не могу вам препятствовать, госпожа Мураи.

— Только попробуй!

Послышался сердитый стук каблучков, хлопнула дверь. Я невольно села на кровати, точно подброшенная этим гневным ударом. Элизи отомстит, точно не спустит оскорбления!

— Кирстен? — Эссар стремительно очутился рядом и присел на краешек постели. — Позвать доктора Михеля?

Я ответила не сразу, впитывая каждую чёрточку облика Гастона: встревоженный, красивый и решительный. Всё остальное словно отступило на время.

— Не нужно. Мне лучше.

Он смотрел внимательно, будто не веря, что я жива. Даже быстро коснулся моих предплечий, тут же отдёрнул руки и покачал головой.

— Мне жаль, что тебе пришлось это пережить и увидеть смерть негодяя.

— Это было необходимо. Ради всех. — Мне хотелось успокоить Гаса, сказать что-то хорошее. — Больно? — Я провела пальцами по повязкам, стянувшим ладони. — Магический ожог.

— Совсем нет. Михель знает хорошее средство, — Гастон улыбнулся.

Мы молчали. Я смотрела Гастону в глаза, касалась рук, думая, что забыла о чём-то важном. От памяти остались одни обрывки. Мысли то и дело уплывали или тонули в потоке приятных ощущений от близости Эссара. Казалось, что финал истории Свана сломал невидимые стены между нами.

В комнату заглянул Лиль.

— Твой друг, — плечи Эссара опустились, губы сжались. — Он помог разыскать тебя. Прошёл короткий сигнал об опасности, а потом тишина…

Декан поднялся, мигом превращаясь в отстранённого и холодного чужака.

— Защиту уничтожили паразиты в комнате под лестницей. Сожрали магию, — объяснила я.

Эссар жестом пригласил Лиля. Тот пришёл не один: Илма сопровождала фейри, но держалась чуть позади, словно опасалась, что я её прогоню.

— Магия фейри и немного способности оракула, — легко бросил Лиль. — Я увидел твои следы и близость тьмы.

— Оставлю вас, — подчёркнуто вежливо, но строго кивнул Эссар и ушёл, прикрыв за собой дверь, а я тут же почувствовала пустоту.

Захотелось выбежать вслед за Гастоном, обнять, молчать и слушать биение его сердца, как это было после избавления от Свана.

— Поправляйся, — Илма протянула мне пакетик пахнущей ароматной сдобой с ванилью. — Девочки передают тебе самые тёплые пожелания.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я скоро вернусь. Теперь-то зло ушло, оракул? — Я подмигнула Лилю.

— Зло никогда не уходит, прекрасная Кирстен, — всё-таки с улыбкой ответил фейри. — Но мы всегда готовы бороться.

— Готовы, — согласилась я, чувствуя неловкость.