Эти договоренности были нарушены в конце 1430-х гг. в связи с действиями живодеров и возрождением монархии Валуа. После Аррасского договора Карл VII переключил свое внимание на операции на гасконской границе, чтобы очистить от живодеров такие политически важные регионы, как долина Луары и границу с Бургундией. В 1437 г. кастильский вольный капитан Родриго де Вильяндрандо появился со своими отрядами на юго-западе. Совет английского короля в Бордо хоть и заключил с ним перемирие, но был достаточно обеспокоен, чтобы послать в Англию канцлера Гиени Бернара Анжевина, для обсуждения с министрами Генриха VI вопросов безопасности герцогства. Весной 1438 г., когда Анжевин находился в Англии, произошло гораздо более разрушительное вторжение. Отряды Потона де Сентрая, действовавшие в Турени, последовали за Вильяндрандо на юг. Французский король предложил обоим капитанам регулярное жалованье и передал их под общее командование Шарля II, сеньора д'Альбре, пожалуй, самого близкого к французскому двору из южных феодалов.

Альбре увидел в отрядах живодеров возможность вернуть обширные владения в Базаде и нижней долине Гаронны, которые он потерял полтора десятилетия назад в результате завоеваний сэра Джона Рэдклиффа. Вильяндрандо и Сентрай вторглись в герцогство с севера в мае 1438 г. и объединили свои силы под Бордо. По имеющимся данным, общая численность их войск составляла около 14.000 человек. Одновременно с ними в долину реки Адур с юга были направлены несколько небольших компаний, действовавших в Лангедоке. Оборона на обоих направлениях была слабой и нескоординированной. Гасконь оставалась без сенешаля с весны 1435 г., когда Рэдклифф был отозван для участия в Аррасском конгрессе. В Бордо государственная казна была пуста. Коннетаблю пришлось занимать деньги у английских купцов в городе, а когда они были исчерпаны, он стал уговаривать людей служить за долговые расписки, которые должны были быть погашены в Англии. Однако и у захватчиков были свои трудности. У них не было артиллерии, и они не могли предпринять серьезную осаду. Им удалось захватить только три сколько-нибудь значимых места: Базас, главная крепость восточной границы, которую они заняли с помощью эскалады; Тарта в южных Ландах; Тоннен у слияния рек Ло и Гаронны. К сентябрю захватчики исчерпали имеющиеся запасы продовольствия и нагруженные добычей были вынуждены отступить в Лангедок, оставив гарнизоны во всех трех городах и в ряде более мелких населенных пунктов Борделе. Французская кампания на юго-западе не принесла особых стратегических результатов, но была чрезвычайно разрушительной, особенно на полуострове Медок и Антре-Де-Мер. Несколько сотен человек из Бордо погибли в результате непродуманной вылазки. Экспорт вина, составлявший основу местной экономики, в 1438 г. сократился до чуть более 4.000 тун, что было меньше половины обычного объема. Региону потребовалось два десятилетия, чтобы оправиться от уничтожения виноградников и разрушения зданий [817] .

Вторжение стало шоком для советников Генриха VI в Вестминстере. Оборона Гиени внезапно приобрела значение, которого не имела в течение многих лет. 24 февраля 1439 г. в Элтемском дворце в присутствии короля собрался Большой Совет, чтобы решить, что делать. Очевидно, это было бурное совещание, поскольку обсуждение заняло не менее четырех дней, в течении месяца. Герцог Глостер, обладавший комплексом ценных владений в Гиени и недавно потерпевший неудачу в попытке получить для себя лейтенантство в Нормандии, по-видимому, стоял за тем, чтобы перенаправить ресурсы из Нормандии в Гиень. Было решено отправить его ближайшего политического союзника Джона Холланда, графа Хантингдона, в Бордо в качестве лейтенанта на шесть лет. Хантингдон стал первым лейтенантом, назначенным в герцогство со времен правления Генриха IV. Его экспедиция была связана с большими расходами. Холланда должны были сопровождать 2.300 человек — самая большая английская армия, служившая в Гаскони со времен отъезда герцога Кларенса в 1413 году. Кроме того, платить приходилось по традиционным гиеньским ставкам, которые были в два раза ниже, чем на севере. Новая армия отплыла из Плимута в июле 1439 г. на реквизированном флоте, состоявшем из более чем сотни крупных кораблей, и пришвартовалась в Жиронде 2 августа [818] .

Деятельность графа Хантингдона в качестве лейтенанта началась успешно. За зиму после прибытия он зачистил гарнизоны, оставленные Шарлем д'Альбре в долине Гаронны, и захватил Базас. Летом 1440 г. он обратил свое внимание на Тарта. Тарта был обнесенным стеной городом на реке Адур, некогда принадлежавшим сеньору д'Альбре и вновь захваченным его войсками в 1438 году. Хантингдон собрал значительные силы для его осады. Для этого он выделил 500 человек из своей армии. Еще 3.600 человек и артиллерийский обоз были собраны и профинансированы провинциальными Штатами Ландов на ограниченный срок в шесть месяцев. Не успели эти меры быть приняты, как Хантингдон узнал, что его отзывают в Англию до окончания шестилетнего срока полномочий. Решение об этом было принято в Вестминстере весной. Причины, вероятно, были финансовыми. Министры короля недавно приняли решение отправить герцога Йорка в Нормандию и не могли позволить себе содержать большие армии одновременно на двух театрах военных действий. В результате в августе 1440 г. Хантингдон был вынужден уехать в Англию, забрав с собой большую часть своей армии. Он оставил вместо себя сэра Томаса Ремпстона, ветерана войн в Нормандии, которого назначил сенешалем. Граф сохранял за собой титул и полномочия лейтенанта в течение года после отъезда и пытался осуществлять их из Англии. Возможно, он рассчитывал вернуться обратно. Но он так и не приехал, и реальная власть в Гаскони осталась у Ремпстона. Именно он осадил Тарта 31 августа 1440 г. [819] .

Время отзыва Хантингдона было неудачным, поскольку осада Тарта должна была привести к следующему кризису в делах герцогства. Шарль д'Альбре был полон решимости удержать город, но не мог сравниться с силами, имевшимися в распоряжении Ремпстона. В октябре 1440 г. он собрал своих клиентов и вассалов и, объединив усилия с сыном графа Арманьяка, предпринял опустошительный рейд в область Шалосс к югу от Адура, надеясь отвлечь на себя внимание осаждающей армии. Но Ремпстон не стал отвлекаться на этот набег, однако столкнулся с собственными проблемами. Люди, предоставленные Штатами Ландов, должны были служить только шесть месяцев, которые истекали в феврале 1441 года. Стены Тарта до сих пор сопротивлялись всему, что на них обрушивалось. Однако было известно, что запасы города уже близки к исчерпанию.

В январе 1441 г. Ремпстон и д'Альбре пришли к сложному компромиссу. Они договорились, что Тарта и все прилегающие к нему виконтства будут переданы четвертому сыну сеньора д'Альбре, который был еще ребенком, и заняты английским гарнизоном. Юноша должен был принести оммаж Генриху VI, а воспитывать его в английском подданстве должны были гасконские дворяне, обладавшие беспрекословной преданностью. Шарлю д'Альбре предлагали сделать то, что графы де Фуа делали с начала века, а именно разделить свои владения между разными ветвями своей семьи, одна из которых принимала французское подданство, а другая — английское. При этом их земли должны были быть защищены двадцатилетним перемирием. Но была одна оговорка по которой соглашение теряло силу, и Тарта и его окрестности переходили в руки сеньора д'Альбре, если Карл VII или Дофин Людовик появятся у города с более сильной армией, чем у Ремпстона. Соглашение представляло собой серьезную угрозу для Карла VII и его министров. Если бы оно было выполнено в соответствии с его условиями, то лишило бы их помощи самого надежного союзника на юго-западе и укрепило бы английский контроль над большей частью южной Гаскони. На самом деле Шарль д'Альбре не хотел порывать с Карлом VII, а соглашение по Тарта было искусным шантажом, призванным вынудить короля впервые за много лет вмешаться в гасконские дела. Однако быстро сделать это оказалось непосильным для французского короля. Но не менее сложные проблемы были и у Ремпстона, у которого после ухода людей из Ландов оставалась лишь горстка солдат. Так что, день передачи Тарта несколько раз переносился, прежде чем был окончательно назначен на 1 мая 1442 года. Шарль д'Альбре получил от Карла VII письменное обязательство, что он лично прибудет туда во главе большой армии [820] .

Для министров Генриха VI это произошло в самый неподходящий момент. Имея в Нормандии около 8.000 английских войск, они не могли усилить южное герцогство. Вместо этого они надеялись укрепить свои позиции на гасконской границе, заимев в качестве союзника графа д'Арманьяка. Обширные владения Арманьяков и разветвленная сеть клиентов и вассалов графов в этом регионе позволяли им набирать крупные силы в Лангедоке и Гаскони. Нынешний граф, Жан IV, уже много лет находился в отчуждении от французского двора. Англичане полагали, что им удастся убедить его принести оммаж Генриху VI за земли в Гаскони, сохранив при этом верность Карлу VII в Лангедоке. Они надеялись добавить в договор секретные пункты, которые, предположительно, обязали бы графа прийти на помощь бордоскому правительству в случае угрозы. В качестве приманки перед Жаном IV замаячила ослепительная перспектива брака между английским королем и одной из его дочерей. Эта идея, по-видимому, возникла у герцогов Бретонского, Орлеанского и Алансонского и была частью их плана по оказанию давления на французского короля с целью заставить его заключить мир. Но Иоанн IV оказался плохим инструментом для реализации столь амбициозного замысла. Слабый и колеблющийся, он не обладал таким политическим влиянием и военными навыками, как его отец, коннетабль и бывший диктатор Парижа. В итоге его послы прибыли в Англию только в апреле 1442 года, а к тому времени Карл VII уже отправился походом в Гасконь [821] .

В Бордо сэр Томас Ремпстон пытался тянуть время. Зная, что Карл VII задерживается из-за споров с принцами в Невере, он сумел договориться об очередном переносе передачи Тарта на середину лета, 24 июня 1442 года. Тем временем, не получив никаких известий из Англии, он отправил сэра Эдварда Халла, исполняющего обязанности коннетабля Бордо, с драматическим предупреждением о надвигающейся катастрофе и повторной просьбой о предоставлении войск. Но Халл прибыл в Плимут только на второй неделе июня, а к этому времени Карл VII уже вошел в Тулузу. Дворяне Лангедока собрались там, чтобы встретить короля. К ним присоединились большие отряды живодеров под командованием Потона де Сентрая, Ла Ира и Антуана де Шабанна. Общая численность армии оценивалась в 10.000 — 16.000 человек — гораздо больше, чем требовалось для освобождения Тарта от осады. Конечными целями, очевидно, были Бордо и Байонна. Монах-кармелит, находившийся на жаловании у Совета в Бордо, наблюдал за происходящим и докладывал о численности французов. Без крупных подкреплений английскому герцогству, казалось, грозило исчезновение. В Вестминстер были отправлены срочные письма. Там Совет запаниковал и, наконец, решил послать подкрепление. Вести переговоры о союзе с графом Арманьяком было поручено дипломатическому секретарю короля Томасу Бекингтону и придворному рыцарю сэру Роберту Роосу. Они ожидали в Плимуте отправки в Бордо, когда из Лондона поспешно прибыл гонец с обнадеживающим сообщением для совета в Бордо о скором прибытии мощного подкрепления. В спешном порядке были набраны несколько отрядов. Мэр Байонны сэр Филипп Четвинд, находившийся в Англии, получил приказ срочно вернуться в свой город с 500 лучниками, а Эдвард Халл получил такой же приказ вернуться в Бордо с другим отрядом. Но это была лишь временная мера. Никто в Вестминстере не имел представления о том, как и когда можно будет набрать или оплатить обещанную большую армию [822] .