Из-за грани: «Стук-тук-тук… десять!»

«Н-да-а-а… – анализировал я вспоминаемые образы карт. – Что-то не густо. Нет, общие сведения имеются: до следующего перекрёстка будем скакать ещё три полных дня, а ещё через три должны добраться до моста через Реку Восхода, пока не очень широкую в тех местах. Перейдя мост, мы окажемся примерно в одном дне пути от имения сиятельной Алуринель, будь она здорова. Вроде всё просто».

Совершенно внезапно и достаточно неожиданно так всё и вышло – просто и незамысловато: после обеда мы собрались и порысили на наших кошках, к вечеру абсолютно спокойно добравшись до следующей стоянки, почти копировавшей уже виденную, лишь родник звенел слева. Ужин и отчёты, дежурства и утро так же промелькнули стандартными рутинами. Как и весь следующий день, и ночь после него. Да и последующий, двадцать шестой мой день в этом мире, не баловал разнообразными событиями, но подарил множество часов приятнейшей скачки сквозь уже много более реалистичный лес.

Мост, некроз, пауки и внуки

В этой главе Светлый Лес являет Милость.

В день двадцать седьмой от моего вселения, и просто седьмой нашей скачки по Светлому лесу, чуть раньше полудня мы подъехали к новому перекрёстку. Покинув «сень ветвей Древа Сбора», наша команда въехала во владения Древа Взращивания, и пейзажи вновь изменились: подлесок густел и скрывал перспективу, древесные великаны стали и выше, и крупнее, и разнороднее – парочку встреченных чуть позже никто из нас так и не опознал: кора многоохватного исполина была весьма стандартной, а первые ветви начинались так высоко, что подробно листьев не могли рассмотреть даже наши зоркие очи. Кроме того, привычные привальные места теперь обзавелись ещё и неким подобием крыш, всё больше походя на комфортабельные гроты, заботливо выращенные под корнями лесных колоссов.

Неизменными же оставались дорога, прямая, как струна, и спокойствие, что, казалось, возглавило наш малочисленный отряд ещё на три дня. Причём спокойствие это было совершенно нормальным, лишённым надоедливости или монотонности: находилось место и шуткам, и совершенно детским шалостям, замечалось всё возрастающее тихое изобилие растительной жизни, а ночные дежурства всё чаще будили во мне, да и в друзьях – я уверен – лирический настрой, сменяемый по утрам приятной деловитостью и бодрой осознанностью.

С теми самыми бодростью и умиротворением за два часа до полудня десятого дня в Лесу светлых наше трио подъехало к Реке Восхода, широким и бурным потоком несущей свои искристые воды с северо-востока на юго-запад. Путь ожидаемо привёл нас к мосту уже вполне привычной конструкции, лишь только увеличенной в размерах: две ивы-великанши высились справа и слева от дороги, сплетаясь сначала корнями, а выше и ветвями, образуя и настил, и перила. Вот только мост возвышался лишь на этом берегу, доставая ровно до середины потока.

На другом же берегу творилось форменное безобразие, увидев которое, мы натурально поперхнулись: я – вполне уместным возгласом: «Где мой мост?!», а близнецы, видимо, ответом: «У! Нету тваво моста!»

Оно и не мудрено – всего двести пятьдесят метров отделяло нас от фантасмагоричной и жуткой картины: правая ивовая громадина на той стороне высилась мёртвой дугой почерневшего и распадающегося дерева, лишённого не только листвы и многих веток, но и почти всей коры; точно так же чернели, умирали и распадались все остальные деревья и кусты к юго-западу от прямой дороги, ставшей границей, которую строго соблюдали все растения, отвратившись будто под сильнейшим ветром на северо-восток и застыв, как бы прянув в едином порыве прочь от невиданной доселе беды. Такова же была и левая ива-колосс – теперь она склоняла свой могучий ствол и длиннейшие ветви вдоль берега против течения, словно четверть моста взяли и повернули. Завершала двойственный до дрожи пейзаж цепочка светлых, начинающаяся с раскинувшего в стороны руки и замершего точно в середине начала дороги статного эльфа, и продолжающаяся Детьми Леса, стоящими в аналогичных позах через каждый десяток метров. Бледно-жёлтые искры и линии струились меж ними, а зеленоватые сгустки и жгуты вылетали в сторону мертвенно чернеющего леса, лишь на секунды вызывая вспышки жизни, чью едва пробудившуюся зелень тут же иссушали неведомые силы.

Мы онемели. Замерли. И целых пять минут пялились вперёд с наверняка презабавнейшими выражениями лиц, на которых, я уверен, отразился весь путь мыслительного процесса: от удивления, через узнавание и анализ, к выводам и вариантам дальнейших действий.

Первым из нас окончательно собрался с мыслями Энн и заговорил несколько замедленно:

– Брат, сестра, прежде всего мы обязаны доложить Владыке всё увиденное максимально подробно, – озвучил он вполне очевидный первый шаг. – Представшее пред нами вовсе не похоже ни на одно известное мне проявление Бездны.

– Как и мне, – хором ответили мы с Эной.

– Основной отчёт я возьму на себя, – продолжил тёмный принц. – Вас же попрошу внимательно осмотреть окрестности, а после дополнить моё виденье.

Дождавшись нашего с сестрой ответного кивка, Его Высочество, не покидая седла, достал связь-камень, активировал его парой пассов и застрочил специальным стилосом с невероятной скоростью.

Её Высочество и я разъехались в стороны, зорко оглядывая сначала берег «под сенью ветвей Древа Взращивания» и не находя ничего примечательного, после же вновь обращая наши взоры на разделённый надвое берег «под сенью ветвей Древа Власти».

«Н-да-а-а, – думалось мне, пока я смотрел на колдующих с мерностью автоматов светлых. – Вот вам и кризис воочию. И гордые Дети Леса во всей красе. Теперь многое становится понятнее, кроме одного: как приверженность традициям полной самостоятельности и закрытости возобладала над разумом? Почему Правитель Светлого Леса стал выплетать многоходовку со свадьбой своей дочери и моего отца-по-закону, вместо прямой просьбы о помощи “доброго соседа”? – спрашивал я сам себя, недоумевая. – Логика где? Не понимаю… Абзац же полный, а светлоухие его только сдерживают!»