Он прислонился спиной к скамье, заложив руки за голову.

— Если бы я не знал тебя хорошо, — сказал он, — я бы подумал, что это твое выразительное лицо обвиняет меня в чем-то.

— Что здесь произошло?

— Что ты имеешь в виду?

О, Матерь, будь он проклят. Он играл со мной.

— Знаешь что, — сказала я. — Здесь…

— Тихо, — сказал он. — Мирно.

— Некого убивать.

Он усмехнулся и наклонился ближе, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего, и прошептал:

— Ты так разочарована, моя смертоносная королева.

Когда он это сказал, мой взгляд переместился на его рот — переместился на маленькую улыбку, которая искривила край рта, здесь было что-то более мягкое и игриво-ласковое, нежели чем его обычные ухмылки.

Я знала, как эта улыбка ощущается на моих губах. Знала, какова она на вкус.

Эта мысль поразила меня без разрешения, она была интуитивная и неприятная. Еще более неприятной была тоска, которая пришла вместе с ней, внезапная, глубокая, как удар смычка по скорбной струне скрипки.

Я откинулась назад, оставив между нами еще несколько дюймов расстояния.

— Нет, — сказала я. — Это хорошо. Просто…

— Это место уже должно быть заполнено преступниками, так как ты, героическая спасительница человеческих районов, немного отвлеклась.

Я пристально посмотрела потому что знала, что он дразнит меня, но все равно кивнула.

— Да.

Он сделал резкий непринужденный глоток пива.

— Тебе не приходило в голову, что, возможно, у человеческих районов теперь есть другой защитник?

— Ты? — Я не потрудилась скрыть свое недоверие. — Ты что, хочешь сказать, что пробираешься сюда каждую ночь, чтобы вершить самосуд над этими бедными ублюдками?

С одной стороны, это было смешно. Райн был Королем Ночнорожденных, в конце концов — не похоже, чтобы у него было время шататься по человеческим кварталам каждую ночь. Но с другой стороны… неужели это было более невероятно, чем если бы этим человеком была я?

Он поставил свою кружку.

— Ты слишком узко мыслишь, принцесса. — Его голос был низким, как будто он не хотел, чтобы его услышали. — Ты говоришь о самосуде, но мне больше не нужен самосуд. Вот что значит править королевством. Это значит иметь возможность что-то изменить.

Маленький локон все еще прикрывал уголок его рта, как постоянный щит, но его взгляд был серьезным. Даже уязвимым.

Осознание медленно доходило до моего разума.

— Ты…

— Я отдал необходимые приказы и внес необходимые изменения, чтобы убедиться, что человеческие районы находятся и всегда будут находиться в безопасности. Да.

— Как? Охота в человеческих районах всегда была запрещена, но…

— Но это все равно происходило. Почему?

Я не ответила.

Он посмотрел на меня грустным, и знающим ответ взглядом.

— Потому что никому не было до этого дела. Потому что никто не следил за соблюдением этих законов. Никто не охранял периметр после наступления темноты. Никто не наказывал тех, кто не подчинялся. Ну… никто, кроме тебя.

В моем желудке словно образовался горький узел. Я подумала о тех районах, за которыми я охотилась ночь за ночью, всегда ловя хотя бы еще одного преступника. Вспомнила, что показывал мне отец за несколько дней до своей смерти. Все эти люди, истекающие кровью, приколоченные к столу. Они ничто иное как еда.

— Ты имеешь в виду Винсента, — сказала я. — Он был просто счастлив позволить человеческим районам стать добычей.

Даже сейчас я почти ожидала услышать его голос у себя над ухом — объяснение, защиту, упрек. Но ничего не было. Даже моя воображаемая версия отца не могла оправдать его выбор.

А это было именно так. Выбор.

Райн был королем не имеющем всеобщего расположения народа, он был королем, который находился у власти всего несколько месяцев, все из которых были беспокойными, и ему все же удалось сделать человеческие районы гораздо безопаснее, чем они были до этого.

Винсента это просто никогда не интересовало. Даже со своей человеческой дочерью он никогда не заботился об этом.

— Не только Винсент, — сказал Райн. — Все они. Некулай был не лучше.

Я сглотнула.

— Он всегда говорил мне, — сказала я, — что ничего нельзя сделать.

Со многими вещами ничего нельзя было поделать. Моя семья на ришанской территории. Люди в человеческих районах, даже человеческие районы Сивринажа. Даже мое бессилие можно было решить только с помощью желания Ниаксии.