Она выругалась и ударила меня головой об пол.

Все вокруг стало белым, затем черным.

Я была в сознании лишь частично, когда Райн оттащил Анжелику. Я не могла оторвать взгляд от потолка. Сколько времени прошло? Секунды, минуты? Рев толпы достиг внезапного крещендо. Все закружилось.

Райн склонился надо мной.

— Все почти закончилось, Орайя. — Он выглядел так, будто кричал, но звучал так далеко. — Вставай. Давай. Быстро. У нас нет времени.

Мне удалось повернуть голову. Анжелика едва шевелилась в куче на земле. Мой взгляд упал на маленькую девочку, без сознания, нога подвернута, темные волосы падают на лицо. Так невероятно знакомо. Как будто смотришь в зеркало.

Я поднялась на колени и оттолкнула руку Райна.

— Отпусти меня, — прохрипела я.

— Ради всего святого, принцесса, я не собираюсь…

— Отпусти меня!

Я подползла к девочке. Взяла ее на руки. Я заставила себя встать на ноги. Мой взгляд остановился на воротах впереди, хотя они были накренены и размазаны.

Сколько там было шагов? Десять? Я смогла сделать десять шагов.

Райн схватил меня за руку, возможно, от разочарования, возможно, чтобы поддержать.

— Что ты делаешь? — шипел он.

Я не смогла бы ответить, даже если бы захотела. Мне потребовалась вся моя энергия, чтобы сделать эти последние шаги.

И все же я не позволила ему помочь мне. Все равно я не отпущу этого ребенка.

Я переступила порог и упала на колени.

Передо мной раскинулся Колизей, позолоченный и великолепный. Тысячи зрителей заполнили трибуны, крича о крови. И все же, даже в этой толпе, я сразу нашла Винсента — прямо там, впереди, он смотрел на меня с ужасом, как будто его собственное сердце было вырезано и вложено в мои руки.

Меня сразу же поразило, насколько сильно Винсент меня любил.

Так ли я выглядела, задалась я вопросом, когда смотрела на эту маленькую девочку? Вот так?

При мысли о ней меня охватил внезапный страх. Это были хищники. Все они. А она была добычей.

Ее кровь и моя побежали вместе, когда я повернулась к Райну.

— Не дай им забрать ее, — задыхалась я.

Мир померк. Я не помнила, как упала, но в один миг я уже смотрела на небо, мои ногти впились в руку Райна, а другая рука отчаянно прижимала хромого ребенка к моей груди. К нам приближались солдаты Ночнорожденных.

— Не дай им забрать ее, — снова взмолилась я.

Край моего зрения потемнел.

А Райн прильнул ко мне очень близко, ближе, чем я когда-либо позволяла кому-либо, и прошептал торжественно, как клятву:

— Не позволю.

Глава

20

Мои руки были пусты, когда я проснулась.

Несколько долгих секунд я смотрела в потолок. У меня скрутило живот. Фреска на потолке, ночное небо, всё дрожало, когда мир вращался. Я поднесла руку к груди и почувствовала только медленный вдох и выдох собственного дыхания.

Никакого ребенка.

Осознание доходило до меня по кусочкам, собираясь в раздробленную мозаику. Конец его был лишь размытым, плохо прорисованным предложением.

Девочка. Я вспомнила, как она хромала. Как сильно мы вместе ударились о землю. Вспомнила, как охранники приближались ко мне и к ней. Она была всего лишь маленьким, беспомощным человеком.

Моя рука заскользила по телу. Да, у меня было несколько царапин и порезов, но худшие из моих травм были залечены. Я пережила второе испытание.

И я ничего не чувствовала.

Когда я очнулась, Райна нигде не было, но Мише обрадовалась, увидев меня в сознании. Даже слишком обрадовалась, ее ухмылка была с оттенком маниакального беспокойства. Я была в тяжелом состоянии и без сознания несколько дней.

— В основном тебя зацепила магия крови, — сказала она мне.

Как человек, я была особенно восприимчива к ней. Моя кровь была слабой, ею легко было манипулировать, ее легко было обратить против моей смертной плоти. Если тело выдерживало это, восстановление могло быть быстрым, но грань между выживанием и смертью, особенно для человека, была очень тонкой.

Я подумала о том ребенке. Какой крошечной она была, прижатая к моей груди. Конечно, слишком крошечная, чтобы пережить то, что я едва пережила.

Я слушала, застыв, пока Мише рассказывала мне о конце испытания — одиннадцать участников умерли, нас осталось двадцать девять. Даже Ибрихиму чудом удалось дотянуть до последнего момента.

Я глотнула воды, которую дала мне Мише, но во рту у меня все еще было слишком сухо, чтобы заставить себя задать единственный вопрос, который меня волновал. Я позволила ей говорить целых полчаса, прежде чем набралась смелости и выдавила: