— Отец хочет на балу поговорить с королем о… об орках, — девушка едва заметно сглотнула. Нейлин знал, что ей до сих пор больно вспоминать об этом.

— Мы с отцом тоже отправляемся в столицу.

Эстель промолчала, но он готов был поклясться, что она поняла больше, чем он сказал.

— Я знаю, зачем лорд Миратэ это делает… Ему будет сложно переупрямить королеву: судя по тому, что я о ней слышала, она так легко не сдастся.

— Но решение принимает король, а не королева.

Эстель промолчала, явно обдумывая что-то свое.

— Сердце и разум подсказывают мне, что в этом вопросе воля королевы будет преобладать.

Нейлин лишь покачал головой: иногда он не понимал подругу.

Король Рассветного Леса никогда не жаловал балы и другие официальные мероприятия, отнимающие кучу времени и золота и не приносящие никакой пользы, однако ежегодный бал, после долгих уговоров королевы, он все стал устраивать. Учитывая, что население его королевство было намного меньше, чем у людей (в силу расовых особенностей), то зачастую на балу не представляли ни одного юного лорда или леди. Что поделать, это была их плата за бессмертие: если у людей или оборотней дети рождались каждый год, то светлые эльфы могли ждать свое единственное дитя несколько десятилетий. Впрочем, в последние двадцать лет даже среди них наблюдался подъем рождаемости. Война с северными орками унесла слишком много жизней, и Рассветный Лес благословил своих подопечных, даря им радости отцовства и материнства. Да, немало детей родилось в семьях светлых эльфов, но все равно среди знатных родов их было слишком мало.

В этом году бал был особенным. Во-первых, представляли леди Эстель Рисанэ, дочь прославленного генерала и героя всех войн. Во-вторых, подросли королевские близнецы — Лидэль и Линэль. О красоте принцессы ходило множество слухов, и хоть она вовсе не была заперта в высокой башне, а жила полной жизнью и имела немало знакомств, впервые ее представляли высшему обществу Рассветного Леса. На бал, учитывая его редкость, приезжали представители практически всех знатных семей. Единственными исключениями были леди Астера Феланэ, которая так и не помирилась со старшей сестрой, и лорд Миратэ, которого продолжали не жаловать. Однако в этом году он все же появился в королевском дворце и не один! Знатным сплетником нашлось обо что почесать языки: лорд Миратэ привел собственного сына — бастарда-полукровку! К счастью, они все же находились в Рассветном Лесу, а не Фелин’Сене или Арле, светлые эльфы были более сдержанными и воспитанными, в отличие от людей, поэтому никаких скандалов на балу не было, однако слухов и осуждений хватало.

Оперевшись о руку Нейлина, Эстель в задумчивости бродила по залу. Зная характер дочери, Авелис еще в самом начале вечера увела мужа подальше.

— Ей будет еще хуже, если мы будем столь явно проявлять заботу, — объяснила леди Рисанэ.

В итоге генерал большую часть бала пытался поговорить с королем, который большую часть бала отсутствовал, а Авелис весело болтала с сестрой, пока их дети и племянники наслаждались первым в их жизни взрослым праздником. За исключением, Эстель, конечно. Весь вечер она держалась замкнуто, почти ни с кем не танцевала, проводя все время в обществе Нейлина, который-то все видел и замечал: и косые взгляды, и липкий шепот за спиной. Если бы не хрупкая ладонь подруги на его локте, он бы не выдержал этого давления, этого осуждения. Но, как и любой верный друг, он в первую очередь думал о другом — об Эстель. Его неудобство ни в какое сравнение ни шло с ее горе. Эстель не замечала почти ничего, вся эта суета жизни ее не интересовала — она и до смерти жениха была девушкой крайне здравомыслящей, а сейчас практически превратилась в аскетку, поэтому для нее все эти балы были пустой тратой времени. Она даже не могла бы сказать, какое платье на ней надето!

А вот принцесса как раз очень хорошо знала, что на ней надето. На балу она блистала, купаясь в восхищенных взглядах и ворохе комплиментов. И каждый раз, когда очередной кавалер хвалил ее безупречный вкус и великолепный наряд, Линэль про себя проклинала ненавистного старшего братца. Лоренс тоже успел подойти и отпустить пару комплиментов сестре — специально, чтобы позлить! Он был не меньшим героем бала, чем Лидэль с Линэль. В отличие от отца, кронпринц наслаждался вечером и вниманием, однако безупречно это скрывал. Высокий, красивый, недоступный — он-то не позволял себе беспорядочно, как младший брат, ухлестывать за эльфийскими леди, — он был мечтой для многих юных девушек.

— Астера все же не приехала?

— Она бы не посмела явиться в королевский дворец со своими бастардами.

Авелис в недоумении посмотрела на сестру.

— Ее дети законнорожденные. И, кстати, очень милые. Они гостили у нас прошлым летом. Адериэль, такой важный, старший брат же… А вот Аритэль с Арисом, их младшим, совершенные разбойники. Амелия настоящая красавица, истинная леди Феланэ.

— Говорят, она слишком груба. Дурная кровь.

— Ты судишь ее даже не познакомившись, — мягко укорила сестру Авелис. Алеста пропустила ее слова мимо своих острых ушек.

— У тебя редкой красоты дочь, да и еще и единственная наследница лорда Рисанэ, у нее не будет отбоя от женихов.

— Не единственная. У Селона есть племянник, Сатиэль. Он сын его покойного младшего брата и его наследник.

— Эстель в любом случае остается хорошей партией. Она красива, — признала Алеста. Да, в этой девочке было что-то, что цепляло взгляд лордов. Она была настоящей куколкой: волоса цвета карамели, глаза, словно топленые сливки, невысокая, даже миниатюрная. Конечно, не чета яркой Линэль, но необычная красота племянницы, решила Алеста, поможет ей в будущем.

— Ей пока рано об этом задумываться. — Авелис было не по себе от этих разговоров, особенно учитывая то, что она знала о душевной ране дочери, в столь юном возрасте успевшей полюбить и потерять возлюбленного. Все же Селон был прав, говоря о том, что они, светлые эльфы, стали походить на людей: жизнь их была более быстротечна, да и сердца теперь подвергались не самым достойным чувствам. Она невольно покосилась на сестру, перед которой увивался двор. Алеста, как и ее дочь, явно наслаждались всеобщим вниманием и поклонением. Авелис даже в поместье мужа первое время было неловко всем распоряжаться. Алеста же никакого неудобства никогда не испытывала: став королевой, она ею была от кончиков ногтей до последней шпильки в высокой прическе.