Я вспомнила о мешке, который додумалась взять с собой и кивнула.

— Я отправлюсь к нему прямо сейчас. А ты сиди здесь, девочка, — привычным тоном сказала Мэнни, — да не высовывайся, пока я не вернусь.

Спустя час Мэнни вернулась. Следом за ней в комнату вошел сгорбленный человечек в сером плаще. Я отдала ему все деньги, что у меня были, а травница добавила в качестве платы несколько редких настоек.

Долгих прощаний с Мэнни не было.

— Спасибо, Мэнни, спасибо вам за все, — шептала я, — когда-нибудь я постараюсь вернуть вам долг.

— Не стоит, — ответила она, — главное, не дай завянуть ветке. Главное — выживи.

Она отстранилась от меня и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

А старичок начертил круг, прочитал заклинание, и мы переместились.

Мы оказались у края каменной дороги. Я озиралась по сторонам, но местность не узнавала.

— Куда вы меня перенесли?

— Туда, куда и требовалось. Вон там, — старик указал рукой вперед, — начинаются ворота Цитадели. В Цитадели повсюду установлена защита. Никто не может проникнуть на ее территорию без позволения Хранителя.

Я взглянула туда, куда указывал старик. В пятистах метрах от нас начиналась крепостная стена.

— И как же мне попасть туда? — спросила я.

— Пешком, — с противным смешком ответил маг и растворился в воздухе.

А я так и осталась стоять, глядя то на ворота и башни Цитадели, то на дорогу. Близилась ночь. Я должна была попытаться проникнуть внутрь, но если меня обнаружат, то могут просто не дать поговорить с Хранителем. Сразу отправят к Пролану, например. Или просто убьют.

Но другого выбора не было. Мне нужен был Моран. Неосознанно я достала два пера и крепко сжала их в руке.

— Пора, — прошептала я и отправилась в путь.

Каждая клеточка моего тела противилась этому. Все мои инстинкты вопили об опасности и требовали повернуть назад. Какая-то часть сознания говорила о том, что я должна бежать сейчас же. Бежать без оглядки, как можно дальше. Дальше от Цитадели. Дальше от Хранителя.

«Дура! Тебя ждет верная смерть», — тихо произнес внутренний голос.

«Знаю», — ответила я, упрямо шагая вперед.

Я знала, что подвергала себя огромной опасности. Знала, что вероятность того, что я останусь свободной или просто живой, практически равнялась нулю. Я знала, что впереди меня ждет расплата…

Ведь это я, именно я заключила сговор с эльфом! Это я согласилась на сделку с эльфом в обмен на то, что он проведет меня в сказочный, волшебный мир.

Это я радостно бежала по коридору в другой мир, где, смеясь и сверкая глазами, меня ждал высокородный эльф. Именно я подарила возможность эльфу гулять по королевству, совершить покушение на короля, пусть чужими руками, и развязать новую войну. Пролан, этот жестокий человек, оказался прав.

Я — предательница. Я — эльфийская прислужница. Я — та, кого называют врагом королевства.

Вот, что я вспомнила благодаря травнице. Какие-то воспоминания об этом были еще обрывочные и смутные, другие же — отчетливые, словно это было вчера.

Я вспомнила, как мою кухню заволок густой и темный туман, а из него вышел нечеловечески прекрасный эльф, сверкая глазами. Пришло смутное осознание, что печати сговора на мне нет и не было. Для нашей сделки она и не требовалась. А еще странные слова эльфа, что-то про «право рождения». Он заключил со мной сделку по праву рождения…

Я вспомнила, как радостно бежала по коридору между мирами навстречу новой жизни.

Вспомнила и сам переход. Мучительный, болезненный, почти смертельный. Что-то пошло не так… Моя душа раскололась надвое, как только нога коснулась земли Эбергарда.

Я потеряла, утратила часть самой себя. И судя по ветке, та часть моей души была темной, черной, как обуглившаяся половинка веточки.

Это была одной из главных причин моей амнезии. Но страшнее было другое: часть воспоминаний все еще была скрыта от меня. Что-то мне подсказывало, что именно потерянная половина моей души скрывает их в себе. Я утратила их вместе с ней. Возможно, навсегда.

Где теперь ее искать? Что она из себя представляет, и жива ли до сих пор, я понятия не имела. Перед глазами вновь пронеслась сломанная пополам веточка. Я перестала быть полноценным человеком в момент перехода.

А была ли? Все смешалось в голове: мысли, чувства, образы, воспоминания…

Правда лавиной обрушилась на меня, сметая веру и надежду на счастливый исход.

Хотелось вопить, рвать волосы на голове. Чувство вины, стыда, обреченность и бессильная ярость на саму себя хлестали изнутри. В голове всплывали размытые образы, чьи-то фразы и слова Морана, что я сама могла заблокировать память при переходе. Как же он был прав.