А я и забыла, что на моем лице сияет огромный синяк, и разбита губа.

— Это…Один из королевских гвардейцев постарался, — нехотя ответила я, — но это неважно. Моран, я пришла, чтобы…

— Хранитель, — холодно перебил меня он.

Я непонимающе заморгала.

— В этом месте ты должна называть меня только так.

Я дернулась, словно от удара. Боже, как же больно! А ведь я еще не сказала самого главного. Нервно сглотнула и постаралась взять себя в руки.

— Хранитель, — произнесла я, глядя ему в глаза, — я пришла сюда, чтобы рассказать нечто очень важное.

Моран сделал несколько шагов вперед и стал медленно расхаживать вокруг постамента.

— Неужели? — с сарказмом сказал он, — и о чем же именно ты хочешь поведать? Может, о том, как сбежала, пренебрегая моей помощью? Или о том, как блуждала по лесу и чудом не погибла? Или о том, как тебя схватили королевские шавки и избивали?

Он резко подошел ко мне, дотронулся до моего лица и взглянул в глаза. На секунду кожу под глазом словно укололи сотни иголочек, через мгновение ноющая боль прошла, а ссадина затянулась.

Моран по-прежнему взирал на меня. Губы сузились в тонкую ниточку, в глазах полыхал недобрый огонь.

— Кто это сделал? — почти шепотом сказал Моран, не убирая руки с моего лица, — кто этот мерзавец? Ты сможешь узнать его?

От его прикосновения стало только хуже. Раскаленная боль пронзила меня насквозь. Мысли и чувства трепетали, как пойманные птицы. Я покачала головой.

— Это не имеет значения, — прошептала я, — это уже в прошлом.

Хранитель резко отдернул руку и отошел от меня на несколько шагов назад. Я стояла в странном оцепенении. Я не могла ни пошевелиться, ни вымолвить ни слова.

Меня раздирали в клочья мысли, чувства, воспоминания. Пронзительный крик ворона вывел из ступора. Ворон метался по залу и что-то выкрикивал на своем птичьем языке.

Моран нахмурился и что-то тихо произнес птице. Ворон прокаркал в последний раз и стремительно вылетел в окно.

Я перевела взгляд на Морана, он выглядел озабоченным. Но уже через секунду принял свой обычный вид. Тот самый — морозный и чужой. И все-таки любимый… Я тряхнула головой. Довольно. Пора начинать свою исповедь.

— Хранитель, — произнесла я спокойным и тихим голосом, — я сбежала в тот день, чтобы выяснить правду. Я хотела узнать о своем даре видеть прошлое, будущее или чужие воспоминания. Я надеялась, что смогу найти и предъявить доказательства своей невиновности. Доказать, что на самом деле я видела не живого эльфа, а лишь фантом. Только один человек в этом мире мог помочь мне в этом, направить меня и открыть этот дар…

— Старая травница, — пробормотал Моран.

— Да, — продолжила я, — и мое путешествие оказалось не напрасным, хотя и не самым простым. Я узнала правду. И хочу тебе ее открыть.

Я замолчала. Признаваться в том, что я совершила, было невыносимо. Трудно и больно. Мой конец совсем близок, я чувствовала это. Но мне повезло — я успела насладиться коротким счастьем взаимной любви.

Моран внимательно смотрел на меня. Я заглянула ему в глаза и, к своему удивлению, увидела в них необъятную печаль. Словно он тоже чувствовал эту безысходность и скорую гибель.

— Что тебя тревожит, Лиза? — неожиданно мягким голосом произнес он, — почему ты замолчала?

Я набрала побольше воздуха в легкие, сжала руки в кулаки и отчетливо сказала:

— Потому что я знаю, кто привел меня в ваш мир. Знаю, кто заключил сговор с эльфом. Знаю, кто пытался меня отравить. Я знаю, кто совершил покушение на короля. По крайней мере, имя одного из этих людей.

Хранитель переменился в лице. Он подошел ближе, не сводя с меня ледяных глаз.

— Продолжай, — пугающе-спокойным тоном сказал он.

От его интонации пробежал холодок.

«Назад пути нет. Назад пути нет», — как мантру, повторяла мысленно я. Быть сильной и смелой. Надо быть. Я сделала шаг вперед к Морану, вскинула голову и твердым голосом произнесла:

— Вспомнить мне помогла Мэнни своим отваром и веткой, что дала. Я уснула, держа эту ветку в руке. А когда проснулась, то вспомнила… Вспомнила, что в этот мир меня привел эльф…

Моран подскочил ко мне и вцепился руками в плечи. Глаза его сверкали так же, как бушующие молнии за окном.

— Ты…Ты вступила с ним сговор? — хрипло сказал он, сдавливая мои плечи.

Я не вырывалась из его рук, не пыталась ослабить хватку. Стоя неподвижно, я смотрела в его глаза и не могла вымолвить ни слова. По щекам потекли слезы.