Максим с Никой уже заканчивали школу и встречались несколько лет, когда Нильские решили сплавить старшего сына в лечебницу. С деньгами помог дед Арсений. Он заключил сделку с бизнесменом Светиловым. Сделал это ради спокойствия своих детей, Манина не сомневалась. Договор заключили без юриста, об этом уже позднее плакался сам Арсений после того, как нашли первое тело. К сожалению, оно было не последним.

Долгие разбирательства, суд и следствие. Светилов провернул всё так, будто бы деда об убийстве некой Светы попросил сам внук Женя. Стали копать и под Женю. А там выяснилось, что парень нездоров и лежит в больнице. Прогремели случаи с агрессией, сыграли злую роль соседские сплетни. Добавили дёгтя родители, не доверявшие сыну и плевавшие на его проблемы.

Единственными людьми, не оставившими Женю, оказались дед — но он мало что мог, и Максим. Это он встал против системы и в итоге стал подозреваемым. Считалось, что он помогал брату.

Справедливости так и не добились. Но Нильским повезло: убийства спихнули на другого человека, неугодного Светилову.

Казалось бы, вот оно облегчение, хотя и не полное, но вскоре после поимки «преступника» умер дед, а Женя сбежал из больницы.

И снова волнения, переживания. Манина помнила, как нервничал Максим, а вместе с ним и Ника, как они начали ссориться перед самой его армией, и как он ушёл, не попрощавшись. То было тяжёлое время, непростое. Тогда Ника, обидевшись не на шутку, решила забыть Максима, а Раиса Павловна впервые узнала об измене мужа.

Теперь, когда прошлое вновь ложилось бременем на плечи, Манина смотрела на зятя едва ли не с восхищением. Несмотря на тяжесть воспоминаний, на боль утраты и несправедливость пройденных испытаний, он оставался всё тем же — человеком, которому она доверила счастье своей единственной дочки без каких-либо сожалений.

Ника сжимала руку мужа. Она давно перестала обижаться из-за его недоверия и страха. Первой о своём брате он рассказал не ей, а её маме. Было ли ей тогда неприятно? Да. А сейчас то чувство казалось глупостью.

Она верила ему и не верила в гены. И как в них можно верить, когда они с братом были похоже лишь цветом волос и глаз? Да и его поступки совсем не выдавали психа. Максим, как и все мальчишки в школе был задиристым, мог побить за дело, мог вызвать на стрелку. Но ничто, абсолютно ничто не выдавало в нём ненормальность. Скорее ненормальной была она со своей любовью к змеям и зелёному цвету. Но Максим считал иначе. И спустя годы подарил ту самую Кусю.

Уверенный и храбрый на публике, он становился совсем другим с Никой: растерянным, пугливым, считавшим себя во всём виноватым — родители так воспитали. Но именно за это она его и любила, за это на него сердилась. Этим он был для неё самым лучшим, самый невероятным.

Она уверяла его в том, что нечего опасаться, убеждала в адекватности, но он, подверженный чужому мнению, всё же сомневался. По этой причине они часто ссорились: она видела его одним, а он себя другим, и жить так было тяжело.

Ссоры, обиды разделяли их на долгие часы, дни, но долго сердиться ни ему, ни ей не удавалось. Трудности их лишь сближали. Вместе они преодолевали шёпот одноклассников и ропот их родителей, склоки соседей и грубости родных Макса. Мать с отцом, уставшие от проблем и так и не сумевшие принять болезнь Жени, срывались на старшем сыне и вместо радости за его удачные отношения, испытывали раздражение.

Позднее, после жуткого обвинения братьев и незадолго до ухода Макса в армию, Ника узнала жестокую правду: родители Максима винили в происходящем с Женей именно его.

В тот день он был на занятиях по борьбе — какое-то время увлекался — и Вероника пришла к нему домой. Она хотела всего лишь попросить отца с матерью быть помягче к своим детям, добрее, что ли, хотела показать: она их семью не бросит. Ника считала себя взрослой и собиралась выйти замуж за любимого, его семью считала уже своей, но, упомянув об этом в разговоре, услышала только неискренний смех и почувствовала жалость.

Разговор был тяжёлым. Мать винила во всех своих бедах старшего сына: июньскому первенцу досталось всё, а на младшего, родившегося в холодный зимний период, не попало и трети нужной любви. С Женей даже молока не хватало. Ирина Алексеевна нервничала. Ещё и Максим вредничал, ревновал и до года относился к брату, как к ненужному. В итоге молоко и вовсе пропало. Спустя год, чуть больше всё наладилось. Ирина Алексеевна не знала, в чём причина: то ли в разнице возраста и пришедшем осознании, всё-таки Макс был старше на три года, или в Божьей милости, но дела наконец пошли лучше.

Мальчики взрослели, менялись, начинали отстаивать свои позиции, а вместе с тем и место рядом с мамой. Снова ревность, обиды. Позднее драки и ругань. Мать не справлялась, а отец бесконечно пропадал на работе.

Они жили на волнах: их качало то в одну сторону, то в другую. Было нелегко. В то время, как у старшего в третьем классе всё получалось, у младшего в первом не ладилось всё: он не успевал, не понимал. Дома не желал заниматься. Трудности из первого класса перешли во второй.

Уже тогда, слушая маму любимого парня и глядя на его безмолвного папу, Ника понимала несправедливость отношений. Она слушала, как выплёскивается злость, раздражение и ужасалась.