— И с чего бы мне тебе верить? Ты сам сказал, что найти меня не составило труда.

— Ох, Гейл, родной, тебе что, бумагу на подпись дать? — даже у бессмертного сдавали нервы. Он громко вздохнул. — Если я сказал, что это не я, значит, это не я.

Пришлось поверить на слово.

— Мы ещё увидимся? — поинтересовался парень с нескрываемой надеждой в глазах.

— А ты как думаешь? Если ты ещё не забыл, мы на войне, — снова начал грубить, но, кажется, ему это начинало нравится. — Ты на стороне Ада, а я… мы ведь должны быть врагами.

На щеках собеседника заиграли задорные ямочки. Мориор был доволен моей прямолинейностью. Вероятно, это его не просто забавляло, а привлекало во мне. Наверное, за те сотни лет, что он существовал, не нашлось ни одного шутника, который так нагло бы ему хамил в лицо.

— Куда делись старые добрые времена, когда меня все сильно боялись? — это был риторический вопрос, но я всё же ответил:

— Наверное, уже давно померли, никак иначе, — Мориор усмехнулся. Только слепой и глухой не смог бы не заметить мелькнувшую искру между нами. Похоже, в эту минуту я чуть ли не прямым текстом сказал, что не намерен ему ни в чём отказывать.

Мориор раскрыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но в воздухе повис звук разрывающейся сирены. Была объявлена воздушная тревога. Наша миссия не была такой уж идеальной. Он был прав: мы облажались.

— Извини, но мне пора.

— Хорошо, — Мориор ещё мгновение разглядывал меня. — Береги себя. Ещё увидимся, красавчик, — подмигнув, бог блаженной смерти растворился в тени деревьев густым серым туманом.

Убрав следы от нашего пребывания на снегу, я побежал навстречу неминуемой опасности. Скорее всего, Имболк мы праздновать сегодня не будем.

Современные ангелы не спят ночами. Они трясутся под одеялом в надежде вернуть себе веру в будущее. Я никогда не относился к этой категории падших, но постоянно чувствовал жжение под кожей: надоедливый зуд, где когда-то раньше были крылья. Он никогда не покидал меня и лишний раз старался напомнить о себе глубокими ожогами, калейдоскопом разбросанными по голой спине.

Скучал ли я по крыльям? Конечно! Раньше с ними было удобнее, но, утратив возможность переноситься из одного места в другое, я стал больше понимать людей. Их медлительность и некое чувство ежедневного постоянства завораживало меня. Они — набор предсказуемых действий: еда, работа, сон. Но также они способны на что-то неповторимое и дозволенное только смертным. Что же это? Лишь недавно я стал понимать.

Ни для кого не секрет, почему я попал в Забвение. Пусть с нимбом над головой, но не таким уж святым на первый взгляд я казался. Мы — бесстрашные войны! Солдаты, которые готовы на всё, лишь бы мир правил миром. Но по итогу я очутился в том месте, которое заслуживал. Пусть недолго, но, побывав в забытом временем вакууме и несколько раз пережив временную петлю на пару со своим мёртвым наставником Клавдием, я полностью переосмыслил своё поведение и жизнь. Хотя было бы правильно назвать это существованием: жить долгие столетия по определённой системе, выполнять приказы руководящих над тобой начальников и не изменять скучному каждодневному графику. Безумие! Никак иначе.

И после моего Воскресения из места проклятых душ я будто исцелился. Земля приобрела для меня другое значение. Я стал мудрее смотреть на некоторые вещи. Нет, боль в костях осталась прежней, но желание жить, а не существовать, появилось с новым запалом.

Раньше я тосковал по дому и хотел заслужить прощение Небес, а теперь моим домом я мог назвать пятерых отбросов, которые за последние несколько месяцев сделали для меня больше, чем когда-то сделало Небесное братство.

— Как ты? — смочив полотенце в холодной воде, я положил его на горячий лоб Сабины.

— Получше, чем вчера, — соврала та, но виду не подала.

Мы находились в лазарете на южной части Парника. Быстро посадив пленника в клетку, переодевшись в нашу обычную форму, я мигом прибежал сюда. Сегодня планировался пир в честь праздника Имболка, но с любой представившейся мне свободной минуткой я торопился навестить больную. Рана, которая начиналась от левого плеча экс-командира и заканчивалась у правого бедра девушки, не спешила заживать. Сабина получила её в горах Парнон во время дичайшего урагана, который потом поглотила собой Кора, но после битвы за академию рана снова открылась и стала мираточить, а края её перестали стягиваться и рубцеваться.

Дела были плохи. Всё это время Сабина находилась в постоянном бреду. Кажется, как только организм демона начинал исцелять себя, горячка быстро возвращалась. Многие уже перестали верить, что в конце она выживет. Но не я. Сабина обязана со всем этим справиться. Я не позволю ей вот так нас бросить.

— Постарайся поспать, — присел рядом на койку и убрал с лица прилипшие к её впалым щекам пряди. — Лекари дают тебе снотворное?

— Лучше спроси, что они мне уже не давали, — даже в лихорадке она умудрялась язвить. Я попытался перенаправить разговор в нужное русло.