Он смотрел на своего ученика с чувством облегчения, осознания, что, возможно, самое опасное уже позади. Тот спал, завернувшись в одеяло, положив руки под подушку. На стуле напротив покоились его вещи, а у кровати стояла обувь. Волшебная палочка лежала на одежде. Играла музыкальная композиция из спрятанного на подоконнике приемника, скрытого шторой. Улло неслышно прошел в комнату, закрыл за собой дверь и, взмахнув своей палочкой, мягко остановил музыку. Обхватив руками спинку стула, он всматривался в спящего. Только сейчас Милиан заметил, что на лице нет щетины. Значит, мало того, что Константин проснулся, заколдовав приемник, так еще вставал с кровати, брился и нашел свои вещи.

Как давно он поднимался, сколько времени бодрствовал, что еще делал в доме? Не так важно. Главное, ему явно было лучше, раз самостоятельно передвигался. Ладно, пусть поспит еще. Через пару часов в очередной раз придет Меро. Надо сказать ему, что Константин очнулся, но когда был один. И лучше не будить его. Пусть отдыхает. И так слишком много выпало на его долю. Он многое перенес – и остался жив.

Видимо, инициированный спал крепко, раз не почувствовал присутствия кого-то в комнате. Милиан еще раз осмотрел ученика, тихо вышел, закрыл дверь и вернулся в прихожую, разрешая Кани выпустить Венди, которая всё время заточения среди одежды няни барабанила кулаками по створкам и требовала, чтобы ее выпустили.

– Деда, что с ним? – девочка тут же прижалась к Милиану, вопросительно и взволнованно заглядывая в лицо. Такой же вопрос читался в глазах женщины.

– Всё хорошо. Спит твой Константин. И ему явно лучше. – Улло потрепал внучку по плечам и посмотрел на Кани.

Внезапно Венди вырвалась из объятий деда и побежала к комнате, где спал инициированный. Милиан сообразил мгновенно и выстрелил из палочки в дверную ручку заклинанием. Опоздавшая на секунду девочка дергала обеими ладошками запечатанную намертво дверь, старательно, изо всех сил поворачивая ручку в разные стороны, краснея от натуги.

– Венди, не надо, – вздохнула Кани, быстро подошла к девочке и увела ее от двери. – Ты можешь его разбудить. Дай ему поспать. Ты с ним еще увидишься. Когда ему станет лучше, а не когда ты захочешь, вы обязательно увидитесь.

Девочка перевела полный надежды взгляд на дверь комнаты. На ее личике ярко играли сменяющие друг друга эмоции: читались отчаянное желание увидеть Константина, глубокая печаль, что нельзя сделать это сейчас, и неприятие ожидания, что еще не пойми сколько надо надеяться на восстановление Константином сил. Ей не терпится увидеть его – но она всё понимала, однако не могла уместить на одной чаше весов такие противоположные, зависимые события.

Лицо девочки с каждой секундой становилось всё растеряннее, так что Кани притянула ее к себе и обняла.

– Пойдемте ужинать. Скоро подойдет Меро. Он поставит нашего друга на ноги, – улыбнулась Кани. Девочка промолчала.

Все трое прошли на кухню и увидели на столе кружку с двумя заварочными пакетиками и блюдо с овощным пюре, рядом с которым на салфетке лежала ложка, и поняли, что просыпавшийся Константин решил еще и перекусить. Организовав скромный, но сытный ужин, Кани оставила порцию для Меро. Оставшееся время до прихода врача Венди, которая должна была заниматься, сидела за кухонным столом перед разложенными учебниками и пособиями и, оглядываясь через плечо, пожирала глазами дверь комнаты Кани, где находился ученик ее дедушки. Улло, видя настроение внучки, качал головой. Она машинально кивала на его предложение сменить деятельность, раз к учебе сейчас не лежит душа: почитать иную литературу, заняться вышивкой или лепкой – и ничего из этого не делала. В конце концов незадолго до прихода Меро Кани уговорила Венди всерьез заняться уроками и даже села заниматься вместе с ней, помогая с выполнением заданий.

Вскоре пришел Меро, и Венди подлетела к двери быстрее деда, встречая врача восклицанием, что Константин проснулся.

– В самом деле? – удивленно-радостный Меро, услышав новость, быстрее расстегивал плащ.

– Не торопись так. Он просыпался днем, нас не было дома, и опять заснул. Пару часов назад, как мы пришли, он снова спал. Я был у него: заподозрил, будто случилось что-то неладное. Но всё было спокойно, – сказал Милиан, глядя на раздевающегося врача. Девочка крутилась рядом в нетерпении и большой надежде, что ей удастся проскользнуть в комнату вслед за Меро.

– Вам неизвестно, он что-то делал? – спросил лекарь перед тем, как удалиться умыть руки.

– Попил чай. Кажется, немного поел пюре. Зашторил окна. Побрился. Перенес свои вещи из шкафа в комнату. И наколдовал музыку, под которую уснул, – отчитался Милиан.

– Это уже много, – хмыкнул лекарь, проходя в ванную.

Милиан, указав Кани взглядом, чтобы она отвела Венди в сторону, прошел вслед за Меро и, закрыв дверь, тихо прошептал, доверительно наклонившись к врачу:

– Скажи честно. Прошу тебя. Ты можешь мне доверять. Эта магия, которая в последний момент его поразила… Ты узнал, что это?

Меро отрицательно качнул головой.

– Я бы не хотел даже предполагать, потому что боюсь ошибиться даже в самой малости. Но лучшее, что можно сделать, это подождать, когда Константин встанет на ноги и… и использовать на нем заклятие «рена».

– Но для инициированных это тяжело... – в замешательстве прошептал Милиан. Он несколько раз видел этот процесс: с подвергнутых такому сложному и далеко не приятному заклятию слоями снимали магию, которая применялась в их отношении. Заклинания болезненно, словно вторая кожа, сдирались эфирной оболочкой и «оживали», раскрывая тайну своей природы.