Услышав его вздох, Юньлань обернулся и улыбнулся ему, а затем продолжил свой разговор:

— Ладно, не будем спорить о мелочах. Все материалы должны быть экологичными, понял меня? Какой ещё «Копенгаген»*? Я собираюсь там жить и не хочу дышать химикатами, которые и через сто лет не выветрятся… Слушай, моя жена пожаловала, не могу больше говорить. Пока!

Повесив трубку, Юньлань затушил сигарету и, развернувшись, небрежно опёрся на подоконник.

— Малыш, — протянул он нежно, — иди же сюда и обними своего мужа!

Дразнить Шэнь Вэя давно вошло у него в привычку, но в этот раз тот не стал медлить и правда крепко обнял его, а затем с поразительной лёгкостью поднял на руки и закрыл окно за его спиной.

— Глупый, — проворчал Шэнь Вэй, чувствуя, какие ледяные у Юньланя руки. — Холодно же.

Юньлань, как есть беспечный мальчишка, обнял его за шею, лениво потянулся и уложил подбородок ему на плечо, жмурясь, как пригревшийся на солнышке сытый кот.

— Что-то не так? — осторожно спросил Шэнь Вэй.

— Ничего такого, — помедлив, отозвался Юньлань и открыл глаза, глядя на Шэнь Вэя вблизи. — Просто удивлён, каким способом ты решил выразить своё влечение ко мне. Приятно удивлён. Хотя я бы предпочёл физическую близость.

Воспользовавшись чужим удивлением, Юньлань быстро чмокнул Шэнь Вэя в губы и выскользнул из его объятий.

— Пойду умоюсь, заберу Да Цина, и поедем к моим.

И больше ни словом не обмолвился о том, что видел.

***

И Юньлань, и Да Цин собирались заявиться в гости с пустыми руками, но Шэнь Вэй решительно отмёл эту идею и затащил их обоих в магазин искать подарки.

Чем ближе они подъезжали, тем нервознее становился Шэнь Вэй: не будь он человеком, верным своему слову — непременно сбежал бы при первой же возможности.

Дверь была не закрыта, и Чжао Юньлань даже не постучался — просто вошёл, словно знал, что его уже ждут. Внутри было просторно и пусто: вдалеке из кухни слышался звон посуды. На полу у двери гостей заблаговременно поджидали две пары новеньких тапочек.

Да Цин спрыгнул с плеча Юньланя, прокрался ко входу в кухню и вежливо мяукнул.

— Подлиза, — буркнул Юньлань, надевая тапочки, — ты уже слишком стар, чтобы хоть кому-нибудь показаться милым.

Да Цин сверкнул на него глазами.

— Неужели это Да Цин? — послышался женский голос, и мама Юньланя, стряхнув с ладоней муку, бережно подняла кота на руки, с трудом справляясь с его немаленьким весом. — Посмотрите на эту мордашку, ты словно с каждым разом становишься ещё немного пухлее!

Да Цин никак не отреагировал на этот безжалостный выпад, только вяло шевельнул лапкой, чтобы не раскрыть себя, и стал похож на длинную толстую чёрную гусеницу.

Чжао Юньлань засмеялся.

Шэнь Вэй тоже улыбнулся, сдерживая смех.

Матери Юньланя возраст шёл: её длинные волосы были заколоты, открывая изящную шею. Они не были похожи, и сходство можно было заметить, только хорошо приглядевшись: оно пряталось где-то между бровей и глаз. Её лицо было гораздо мягче, и на нём играла улыбка, даже когда её не было у этой женщины на губах. Ещё она носила очки в тонкой оправе и выглядела истинной благовоспитанной леди.

Кажется, вкусом в партнёрах Юньлань пошёл в отца.

Однако стоило этой «леди» увидеть сына, как выражение её лица мгновенно сменилось на прямо противоположное:

— Чего смеёшься? Иди-ка сюда!

Юньлань послушался, и Шэнь Вэй первый раз встретился с его матерью взглядом.

На мгновение замерев, она ещё раз отряхнула руки, поправила очки и мягко улыбнулась: